Звали этого человека Коглин. По его мнению, друиды были уже не те, что прежде. Никто из них, кроме Бремана, сказал он, больше не бывает в Четырех Землях, а потому они поверят в ту историю, которую он сочинил для меня, если я смогу продемонстрировать им свою способность исцелять. Друиды очень доверчивы и ничего проверять не станут. Он оказался прав. Я сделала все, как он велел, и меня приняли в Паранор. — Она вздохнула. — Теперь понимаешь, почему я попросила Бремана взять меня с собой? Изучение магии в Параноре не поощрялось ни в каком виде. Пожалуй, только Риска и Тэй действительно разбирались в ней. У меня не было возможности научиться контролировать мою магическую силу. Стоило мне хоть раз обнаружить ее, и меня тут же выгнали бы вон. Друиды боятся магии. Впрочем, вернее сказать, боялись, поскольку теперь их больше нет.

— Твоя магическая сила еще возросла? — спросил Кинсон, когда Марет умолкла. — Она стала еще более неуправляемой? И это выяснилось, когда ты призвала ее там, в Башне?

— Да. — Марет плотно сжала губы, и внезапно у нее на глазах выступили слезы. — Ты видел. Она совсем захлестнула меня, как потоп, который грозил меня уничтожить. Я не могла дышать!

— Так, значит, ты искала Бремана, чтобы он помог тебе найти способ справляться с ней. Искала единственного из друидов, способного понять ее могущество.

Девушка посмотрела Кинсону прямо в глаза:

— Я не собираюсь извиняться за то, что сделала. Он смерил ее долгим взглядом:

— Я вовсе и не думал, что ты будешь извиняться. Да и не мое дело судить тебя. У каждого своя жизнь. Но мне кажется, нужно покончить с ложью. Думаю, когда ты снова увидишь Бремана, должна будешь рассказать ему все, что рассказала мне. Если рассчитываешь на его помощь, нужно, по крайней мере, быть абсолютно честной с ним.

Марет кивнула, сердито вытирая глаза:

— Я и собиралась так поступить.

Девушка выглядела маленькой и беззащитной, но голос ее звучал сурово. Кинсон понял, что больше она ничего о себе не расскажет. И без того она, должно быть, жалела, что разоткровенничалась.

— Мне можно верить, — вдруг сказала она, точно читая его мысли.

— Во всем, кроме того, что касается твоей магии, — уточнил Кинсон.

— Нет, даже в этом. Можешь не сомневаться, я не стану прибегать к ней, пока Бреман не разрешит.

Какое-то мгновение он разглядывал ее, не говоря ни слова, потом кивнул:

— Вот и славно.

Внезапно у него возникла странная мысль, что они во многом похожи. Оба пустились в длительное странствие, чтобы избавиться от прошлого, и для обоих это путешествие еще далеко не закончилось. Оба связали свою судьбу с Бреманом, их жизни каким-то таинственным образом переплелись с его жизнью, а теперь обоим казалось, что иначе и быть не могло.

Кинсон взглянул на небо и поднялся на ноги:

— Пора в путь.

Они обмазали сажей лица и руки, поплотнее связали все металлические предметы и оружие, чтобы те не гремели, спустились из своего горного убежища и двинулись через просторы равнин Рэбб.

Ночной воздух был приятно прохладным, легкий ветерок доносил с гор терпкие запахи шалфея и кедра. Месяц и звезды разливали вокруг рассеянный свет, лишь изредка проглядывая сквозь проплывавшие над головой облака. В такую ночь любой звук разносится далеко, поэтому Кинсон и Марет ступали по высокой траве мягко и осторожно, стараясь случайно не задеть камень и не выдать себя. К северу от них огни расположившейся на ночлег армии ярким дымным пламенем озаряли тьму, заполнявшую пространство между Зубами Дракона на западе и Анаром на востоке. Кинсон частенько останавливался и прислушивался, стараясь различить среди обычных ночных звуков те, что могли показаться подозрительными. Марет молча шла сзади.