Шприц: Его программа была не дописана, или он был так задуман. Не знаю. У него на руках не было пальцев.

Оборотень: Он что-то сказал вам?

Шприц: Не помню.

Оборотень: Я введу еще намного препарата… Ничего не бойтесь. Я просто журналист. Он что-то сказал вам, это персонаж?

Шприц: У вас из пасти плохой запах. Пожалуйста, отодвиньтесь. Я не люблю такой запах… Откуда это красные пятна на лапах?

Оборотень: Что сказал вам тот персонаж без пальцев?

Шприц: Я не помню. Не помню.

Оборотень: Но когда сбой закончился, вам пришла в голову мысль насчет «Первого отряда», так?

Шприц: Так. Отодвинься.

Оборотень: Кто инвестор проекта?

Шприц: Это корпоративная тайна. Тут все в шерсти… Все засыпано белой шерстью…

Оборотень: Все в порядке, это больше не тайна. Они согласны открыться. Вы можете спокойно мне все сказать. И здесь нет никакой шерсти. Это ясно?

Шприц: Все ясно. Здесь нету шерсти. И тайны больше нет. Я могу их назвать.

Оборотень: Кто инвестор?

Шприц: Герда.

Оборотень: Что?!

Шприц: Их компания называется «Герда». И есть еще дочернее предприятие. «Кай».

10

Сказка про Герду — еще одна любимая сказка Старухи. Нет, не та сказка, где девочка Герда спасает мальчика Кая от владычицы льдов. Та сказка всегда раздражала Старуху. Приводила ее в настоящую ярость.

Ее сказка про Герду звучала совершенно иначе. …Когда-то наша земля, Герда, была свободна. Свободна от плоти, от грязи, от материи, от происков злого духа. Когда-то наша земля Герда была просто холод и свет, и дети ангела, бестелесные андрогинные люцифериты, незримо населяли ее. Когда-то наша земля Герда была воплощением совершенства.

Но этому совершенству позавидовал злой дух, Демиург.

Он захватил незримо-воздушную Герду в плен — в плен материи, в плен осязаемости и формы. Он вырвал ее из вечности совершенного холода и сделал тяжелой, тошнотворно вращающейся теплой звездой.

Этому теплу, примитивному, животному теплу постоянно воспроизводящейся из праха, растущей, умирающей и разлагающейся в прах плоти плененная Герда сопротивлялась сколько могла. Она была уже тяжела и тверда, но внутри нее все еще было достаточно пустоты, она была все еще достаточно полая, и она была все еще достаточно холодна, чтобы заковать себя изнутри в толстый слой льда, пропитать льдом все свои впадины, все свои полости, щели… Она пыталась заморозить себя, уничтожить себя — лишь бы прервать эту плотскую цепочку Вечного Возвращения Одного и Того же, лишь бы избавиться от проклятия Демиурга, победить теплую, густую, пахучую смерть… И дети ангела, населявшие Герду люцифериты, — они тоже боролись со смертью, как только могли. Они уже были зримы, но все еще умели парить и проходить сквозь материю, созданную Демиургом. Они старательно впускали в себя весь холод земли, чтобы не стать теплокровными, не обрасти костями, мясом и кожей. Их волосы были все еще золотыми — сияющими, холодными и золотыми, как лучи зимнего солнца. Их кровь все еще была голубая, холодная и голубая, как дрожащий морозный воздух. Их кровь все еще несла в себе застывший ледяной свет. Их кровь все еще оставалась холодной и чистой. Они все еще могли победить Демиурга… Но Демиург был хитер. Он заставил детей Люцифера смешать свою кровь.

Имитатор и фальсификатор, он создал по образу и подобию Люцифера и Герды человеко-зверей. Роботы из теплой плоти и крови, они были лишь примитивными звеньями в цепочке Вечного Возвращения Одного и Того же… Они были небрежными имитациями, лишь отдаленно напоминавшими оригиналы. Их тела были еще без костей, но уже слишком твердыми, и они не могли подниматься в воздух и проходить сквозь материю.