С этой мыслью он возвратился к костру, где его поджидали Батлер, Кинг и Хадсон. Братец Руперт на берег не съехал, сидел в своей каюте на «Амелии» и, очевидно, дулся на Питера; он был злопамятным и за день, прошедший после стычки, не сказал капитану ни слова. Его отсутствие Шелтона не печалило; здесь, на диком берегу, Руперт Кромби выглядел бы неуместным, как и среди разбойных соратников Дэвиса.

Присев у костра, капитан кивнул Мартину Кингу.

– Позови Тома. Пусть придет с Джонсом, Айрлендом и Муром. Нужно поговорить.

Они подошли один за другим и опустились на камни. Отблески пламени играли на суровых бородатых лицах, делая морщины более глубокими, кожу – более темной, что прибавляло Беллу, Джонсу и Муру, людям отнюдь не в преклонных годах, по доброму десятку лет. А вот Айрленд был уже немолод, старше всех в команде, старше даже Батлера, с которым плавал с тех времен, когда случилась смута в Англии и короля отправили на эшафот.

Хотя торговля в вест-индских морях шла рука об руку с разбоем, «Амелия» не считалась капером или тем более пиратским судном. То был боевой корабль для перевозки ценных грузов и сопровождения других судов компании, когда те нуждались в защите – например, по пути в Старый Свет, где вечно бушевали войны. Слово капитана было на «Амелии» законом, но любая власть крепка, когда ее поддерживают не словом, а оружием. Поэтому Шелтон не отвергал кое-каких обычаев Берегового братства, признавая их практическую ценность.

Том Белл был боцманом и лучшим канониром на «Амелии», Райдер Мур не только готовил пищу, но отвечал за все запасы продовольствия, включая ром, масло и воду. Сорокалетний Палмер Джонс являлся корабельным плотником, прошедшим школу на верфях Бристоля; еще в молодые годы он перебрался с семьей на Барбадос, а затем на Ямайку. Берт Айрленд, старый пират, оружейник и парусный мастер, сумел бы оснастить любое судно от яхты и кеча до фрегата. Но на этом его таланты не кончались: хоть было Берту за шестьдесят, с тесаком в руках мог он уложить любого, кто на сорок лет моложе.

Было у этих людей еще одно, самое важное назначение: эти четверо, да еще Дик Сазерленд, рулевой и подельник боцмана, стояли между капитаном и командой. Не офицеры, но те, без которых трудно управлять лихими людьми, особенно в море и в сражении; те, кто следит, чтобы слова капитана дошли до каждого и были исполнены точно и быстро. Им, по обычаю Берегового братства, полагалось знать, куда и зачем плывет корабль.

– Быть может, кто-то удивился, что мы покинули Дэвиса, – произнес Шелтон, всматриваясь в лица моряков. – Напомню: у нас своя цель. В Порт– Ройяле команде была обещана награда, и я еще раз это подтверждаю. Есть вопросы?

Айрленд зашевелился, потер колени, разгоняя кровь в ногах.

– Со всем уважением, сэр… Нельзя ли подробнее об этой цели?

– И о награде, – добавил Мур. – Мы все тут, сэр, честные парни, клянусь котлом и черпаком! Будет обидно, если висельники Дэвиса получат больше нас!

Питер переглянулся с Мартином Кингом, посвященным в планы экспедиции. Объяснить что-то людям, сохранив тайну, было нелегкой задачей.

– Мы ищем богатство, но возьмем его не в городах Перу или Панамы, – промолвил он. – И нам не придется грабить испанцев и резать им глотки.

– Приятно слышать, – откликнулся Стив Хадсон. – У меня будет меньше работы. Я всегда считал, что резать глотки – крайне негуманное занятие. Даже для хирурга.

– Как бы они до наших не добрались, – буркнул Палмер Джонс. – И что тогда?

– Господом сказано: всякий вправе встать на защиту живота своего, – заметил Дерек Батлер. – И если злодей-испанец нанес тебе ущерб, то можешь разбить ему башку и возместить свои потери хоть серебром, хоть золотом, хоть овнами и козлищами.