— Что ж, приступим. Еще раз напоминаю вам обоим о том, что все произошедшее ночью должно быть сохранено в тайне.

— Мы же поклялись, чего же более?

— Да, но я уже жалею, что взял у вас двоих такую клятву, вы, Афанасий, сколько я успел вас узнать, вполне можете проговориться без всякого злого умысла. Просто по рассеянности и в состоянии увлеченности очередным опытом или исследованием.

— Это да, он может и не раз проговаривался, чему я был свидетелем.

— Не было такого. Хотя…

— Как бы то ни было, изменить уже ничего нельзя. Даже я, да даже сам Император не сможет ничего сделать. Наказание вы знаете — каторга на десять лет. Приговор ни изменить, ни отменить никто не сможет. Разве что Величайший Герой, о котором было объявление. Он, судя по всему, мог бы обратиться с просьбой к богине Света. Но кто мы такие для него?

— Да, крутой, видно, чел. Вы в страже о нем знаете что-нибудь?

— Нет, Афанасий. Не знаем, но если бы и знали, то не сообщили бы никому, кроме Императора или Верховного жреца Лиры. Все это я вам сказал только для того, чтобы обосновать свое предложение и просьбу.

При этих словах и Афанасий, и Шерлок напряглись, просьбы стражи — это серьезно. Даже в реале не стоит пренебрегать такими вещами, здесь же, в Столице, это было бы просто безумием…

— Так вот, я думаю, что раз вы оба друзья и раз сложилась такая ситуация, то вам лучше жить вместе в этом, как оказалось, довольно приличном доме. Риск проговориться для Афанасия снизится в разы, и я буду спокойнее.

— А это идея, ты, сыщик недоделанный, будешь мне еще и за аренду платить, в дом к сыщику воры вряд ли полезут, будешь тут прибираться и находить нужные вещи, которые постоянно куда-то деваются. Класс. Давай еще Милену пригласим. Дом большой, а она такую книгу нужную мне нашла, причем в моем же доме. Ценным даром обладает, нужно ее уговорить.

Шерлок хотел было возразить, ведь жить в доме Афанасия будет поопаснее, чем сидеть на тикающей бомбе. Та просто разорвет тебя на кусочки, а крайне любопытный маг с тенденцией к беспамятству и рассеянности мог начудить что-нибудь пострашнее. Но, услышав имя Милены, он сразу и мгновенно забыл все свои возражения.

— Так и быть, присмотрю за тобой, чтобы тебя, убогого, не навещать на каторге. Придется помучиться, но куда деваться? Добрый я и отзывчивый.

Андрон, с интересом наблюдавший за их беседой и внимательно вглядывавшийся в постоянно менявшиеся выражения их лиц, что-то для себя понял и удовлетворенно кивнул.

— Хорошо. Это мы обсудили — Милена приемлемый кандидат и что-то мне подсказывает, что сложностей с ней не будет ни у вас, ни у стражи. Перейдем к нашим делам. Всего я вам сообщить не могу, но и того, что вы уже знаете, достаточно, чтобы понять главное.

Была совершена измена, самые ценные реликвии Империи были похищены извечным врагом. Боюсь даже предположить, что было бы, если бы не Величайший герой и его подвиг. Наш мир мог быть разрушен, и всё, что мы так ценим, пошло бы прахом. Смерть, мерзость и запустение царили бы везде, даже здесь, в Столице. Я утром получил свыше четкие указания и сделаю все, чтобы выполнить их. Уже сейчас проводится внутреннее расследование в храме Лиры, мне приказано выяснить все, что имеет хоть сколько-нибудь приближенное отношение к этой измене.

— Господин следователь, позвольте вас заверить, что мы оба сделаем все, чтобы помочь вам в этом деле.

— Хорошо, я и не сомневался в вас. Тогда от общего перейдем к конкретному… Я сосредоточусь сейчас на своем расследовании главным образом вокруг Храма Света и Дворца Императора. Уверен, что без содействия изнутри такое преступление не могло быть совершено.