– Он сейчас выйдет к вам, специальный агент, – сказала темнокожая женщина, сидевшая за ограждением таких внушительных размеров, что в случае революции оно вполне сошло бы за баррикаду.

За ограждением появился подтянутый загорелый мужчина с каштановыми волосами; упругим шагом он подошел ко входу и энергично провел своим пропуском по электронному считывающему устройству, открывая электронный замок. Дверь открылась.

– Спецагент Прюсик, не так ли? – У него была гладкая бронзовая кожа, совсем не как у того, кто, по представлениям Кристины, должен часами корпеть над микроскопом, как это делали, например, сотрудники ее отдела, все как один бледные, точно поганки.

– Доктор Крейтон, – ответила она и улыбнулась своей самой доброжелательной улыбкой. Они пожали друг другу руки под пристальным взглядом чернокожей секретарши.

Рэндалл Крейтон оказался высоким, выше шести футов. Ворот его рубашки-поло был распахнут, нагрудный карман синего блейзера украшал причудливый вышитый герб. Ансамбль дополняли повседневные брюки цвета хаки и мокасины с кисточками на босу ногу. «Кажется, он планировал поболтать со мной пару минут, а потом отправиться на поле для гольфа?» – удивленно подумала Кристина.

– Зовите меня Рэнди, как все.

– Кристи, – повернулся он к секретарше. – Спецагент Прюсик и я будем внизу, в конференц-зале А. Пусть нас не беспокоят.

И он легко пошел вперед, покачивая на ходу головой. Его зачесанные назад, немного длинноватые волосы опять-таки наводили на мысли о гольфе. От него так и веяло беззаботностью. «Впереди дело, позади вечеринка», – подумала Кристина и улыбнулась.

О том, как Крейтон стал главой «Макалистера», Кристине рассказал Эйзен. У него были две ученые степени – одна по фармакологии, вторая по биохимии. Батрахотоксины – важная область исследований в «Макалистере», и занимается ими сам Крейтон. И Кристина, и Эйзен считали, что Питер Франклин вряд ли случайно работал сначала у него, а потом в Центре Пембрука, ведь Крейтон и Фергюсон борются за одни и те же гранты Национального института здравоохранения. А еще Хиггинс легко обнаружил у обоих документально подтвержденные проблемы с преследованием женщин. Может, у них есть секреты и потемнее? Например, эксперименты с батрахотоксинами прямо на людях?

Они прошли мимо большой теплицы, полной света и самых необычных растений, многие из которых росли на полках под самым потолком. Но Кристина сразу обратила внимание на куст величиной чуть ли не с дерево, с крупными желтыми цветами и даже замерла на месте.

– Простите, доктор Крейтон, что это за растение?

– Бругмансия, представитель семейства пасленовых, очень ядовита, – ответил Крейтон. – Ее млечный сок содержит мощные алкалоиды с высокой концентрацией скополамина. Мы изучаем возможности применения этого растения для лечения некоторых заболеваний гладкой мускулатуры. Только не вздумайте пить ее сок в чистом виде – такая ошибка будет стоить вам жизни!

Именно это растение было на рисунке в комнате Крисси Блейкмор. А в ее деле сказано, что в ее желудке нашли скополамин.

– У вас здесь бывают студенты с экскурсиями?

– Иногда. В основном это стажеры или старшекурсники, которые планируют изучать фармакологию дальше, – сказал он. – Но мы никогда не пускаем сюда никого без сопровождения.

– Вам знакомо имя Крисси Блейкмор?

Крейтон ненадолго задумался, а затем покачал головой:

– Нет, этого имени я не знаю. Если она стажировалась у нас, то обратитесь в отдел кадров. Там вам скажут, сохранилось ее личное дело или нет.

В конце коридора Крейтон открыл своим пропуском магнитный замок и пропустил вперед Кристину. Они оказались в просторном зале, середину которого занимал длинный стол для совещаний.