У нас в былые годы такого случиться не могло, ни один газетчик в тайные операции нос не просунет, а если и разнюхает что – все равно толку мало: редактор, цензура, да и не в них дело, самоцензура, страх от того, что секрет узнал, клавиши машинки надежней всего блокировали. За такое дело запросто посадить могли или «волчий билет» на всю жизнь выписать.

А если конкурирующая служба компромат на тебя сдоит – МВД на КГБ или Комитет на ГРУ, – тоже никакого скандала, разберутся по-семейному, в крайнем случае, когда стрельба или другие осложнения, тогда ЦК выступает арбитром, но они не по закону судили, а по целесообразности и тех, кто основы строя охранял, никогда не давали в обиду.

Сейчас другое дело. И газетчики не те, и всесильного отца-заступника

– Центрального Комитета – нет, а конкуренты норовят все твое грязное белье наружу вывернуть, чтобы показать, что сами они совсем не такие, а перестроившиеся и работающие совершенно по-новому...

Поэтому майор Синаев – старший группы наружного наблюдения оперативного отдела ГРУ – старался действовать аккуратно и не засвечиваться. Тем более что всем причастным к операции уже было известно: капитан Вертуховский, несмотря на блестяще проведенное ушивание сердечной мышцы, умер сегодня днем в секретном филиале Центрального военного госпиталя. А значит, предстоят начальственные разборки с поисками виновных, на которых можно свалить вину за неудачу... К тому же все в подотделе физического воздействия ломали головы: как мог какой-то штатский заморыш завалить такую торпеду, как Вертуховский? Один на один, в темном (специально разбили лампочку) подъезде, при внезапном нападении... Или он совсем не тот, за кого себя выдает, или его постоянно прикрывают очень серьезные люди, умеющие быть невидимыми и способные с одного удара уложить террористапрофессионала, проведшего не один десяток успешных ликвидации.

И вот, похоже, эти люди материализовались...

– «Вершина», я Пятый, прошу связи, – вызвал Синаев свой Центр и передал приметы и госномер автомашины «ВАЗ-2106», осуществлявшей параллельное наблюдение за фигурантом Каймаковым, обозначенным в оперативных документах псевдонимом Унылый.

Служба наблюдения одиннадцатого отдела присвоила Каймакову псевдоним Кислый. Наблюдатели – хорошие физиономисты, умеющие подмечать характерные черты внешности и определять доминирующие особенности личности.

Но если бы сейчас Синаев или Сенченко заглянули в квартиру номер пятнадцать на четвертом этаже контролируемого ими дома, они бы не нашли в облике Каймакова ни кислоты, ни унылости.

После двухсот граммов коньяка и сытной закуски непьющий Каймаков расслабился, терзающие его страхи и сомнения исчезли, и, глядя на исполняющую стриптиз Верку, он блаженно улыбался, хлопая в ладоши в такт негромкой музыке, льющейся из колонок проигрывателя. Сейчас он не видел выступающую вперед нижнюю челюсть, крупный плоский нос, огромный выпуклый лоб, и внешность девушки не казалась отталкивающей. Внимание сосредоточилось на другом: гладкой коже плеч, крепких правильной формы ногах, округлых бедрах.

Как опытная стриптизерша, она оставила на себе две детали туалета и оттягивала миг, когда все покровы будут сброшены. Каймаков почувствовал себя так, будто в обеденный перерыв в закутке сектора статистики ничего не происходило.

– Давай скорей, снимай все! – Он потянулся к девушке, но она отпрянула, и Каймаков чуть не упал с дивана.

Верка сделала пируэт, приспустила на миг трусики, обнажив гладкие белые ягодицы, и вновь прикрыла их тканью.