|
Бурцев нажал на спуск. Нос лодки уже скрылся под водой. Зато корма с бешено вращающимся винтом чуть приподнялась над волной. В нее‑то — в хвост испуганного «Тюленя» — и ударила противотанковая граната. Грохот, осколки, брызги воды и металла… Наверное, сегодня день разбитых корм. Кумулятивная струя прожгла дыру в машинном отсеке. Там, внутри, рвануло еще раз. Еще больше брызг и осколков… Снесло и отбросило прочь рули и винт. Обрубок субмарины пыхнул пламенем разбитых дизелей. Миг — и лодка с шумным плюхом исчезла из виду. Лишь пузыри. Да радужное пятно на бурлящей поверхности. Да эсэсовская фуражка… Там, где ко дну пошел королевский неф, плавало куда больше корабельного хлама. И именно оттуда донесся едва слышный крик. — О сэку‑у‑ур! — взывали о помощи уцелевшие члены экипажа. Бурцев присмотрелся. Да, погибли не все. Обломок мачты с паутиной снастей облепил добрый десяток человек. Белым пятном среди спасшихся выделялось платье Алисы Шампанской. Что ж, надо помочь. Тем более что… — Королева за бортом! — гаркнул Бурцев. Перевода не потребовалось. Все всё видели. Все всё поняли. Минут через двадцать королева была на борту. Жалкая, промокшая, испуганная. Рядом — верный Жюль. Тонуть, бросив венценосную особу на произвол судьбы, капитану, видимо, не полагалось. — Ох, рано мы с вами распрощались, ваше величество, — хмыкнул Бурцев. — Мерси… мерси… мерси… ‑Алиса Шампанская выбивала зубами частую дробь. Жюль укутывал величество в сухой плащ. — Мерси… мерси… мерси… — на большее она была не способна. Шок. — Да ладно вам, ваше величество, не за что. Пока Алиса Шампанская приходила в себя, Бурцев прикидывал, как быть дальше. Этой беглянке следует держаться от палестинских берегов подальше. Ему же, наоборот, нужно попасть туда как можно скорее. А корабль у них теперь один. Распилить надвое — потонет. Проблему решила сама королева. По‑королевски благородно. — Вы уже дважды спасаете меня, мсье Вася. И я желаю отплатить за ваше благородство, дабы впредь не чувствовать себя обязанной. Мы доставим вас и ваших друзей в Святую землю. Высадим в порту Яффы и сразу отчалим. Вы отправитесь разыскивать свою… — Алиса Шампанская вздохнула сокрушенно, — свою возлюбленную супругу. Я отправлюсь во Францию. Он поблагодарил — искренне и пылко. Но напомнил, на всякий случай, для очистки совести: — Это опасно, ваше величество. Если тевтоны или Хранители Гроба узнают… — Тогда вы спасете меня в третий раз, — перебила она. Сказала сухо, серьезно, без тени дешевого кокетства. Это была не просьба и не приказ. Просто констатация факта. Бурцев склонил голову. Раз уж сама королева верит в его возможности так безоглядно… — Жюль! — позвала Алиса Шампанская. Вскоре капитан гонял своих матросов по коггу. Пулевые отверстия у ватерлинии законопатили и замазали растопленной смолистой массой из пиратских запасов. Да так, что захочешь — не разглядишь. Течь ликвидировали, воду из трюма вычерпали. Ровненькие, кругленькие — явно не от наконечников стрел — дыры в парусе залатали широкими бесформенными заплатами. Изрешеченные огнем крупнокалиберного пулемета надстройки на корме и носу сбросили за борт. Без грозных башенок боевой корабль обрел мирный вид. Правда, видок портили разномастные пиратские щиты — их вывесили вдоль бортов на варяжско‑новгородскии манер. Но иначе нельзя: щиты закрывали следы обстрела из двадцатимиллиметрового орудия «раумбота». |
