|
Но иначе нельзя: щиты закрывали следы обстрела из двадцатимиллиметрового орудия «раумбота». Все складывалось замечательно. Парус ловил попутный ветер. Когг уверенно скользил по волнам. — Василий, — Джеймс тронул его за плечо. Лицо папского шпиона выглядело озабоченным. — В чем дело, брави? — Глянь‑ка на мачту. — Ну? И что? Мачта как мачта. Ничего особенного я на ней не вижу. — В том‑то и дело! Ни одного флажка. Мы ведь сами теперь как пираты! И на таком корабле ты хочешь войти в порт Яффы? Хм… Действительно, непорядок. Проблемка, блин! И под рукой, как назло, нет ни одного мало‑мальски подходящего вымпела. Или… или есть? Бурцев подошел к Гавриле: — Алексич, выручай. Нужен твой платок с венецианским львом. — Зачем? — К мачте прицепим вместо флага. Новгородец посмурнел. Платочек‑то не простой. Подарок несчастной Дездемоны — зазнобушки Гаврилы, павшей от «вальтеровской» пули. — Сотник, мы ведь не на гулянку плывем, — добавил Бурцев, — ас немцами квитаться. И за Дездемону твою — в том числе. Без флага нам никак нельзя. С тяжким вздохом и без явной охоты Гаврила вынул из‑за пазухи подарок возлюбленной. Развернул… — Подойдет? — Бурцев глянул на Джеймса. — О, разумеется, — обрадовался брави. — Венеция — союзник братства Святой Марии и Хранителей Гроба. А платок достаточно велик для флага. По крайней мере, это лучше, чем ничего. И намного лучше кипрского герба Алисы Шампанской. Ветер дул попутный. Венецианский крылатый лев бился на привязи. Бывший пиратский когг рассекал волны. Так, под чужим флагом, на чужом корабле, они и вошли в воды, омывающие Святую землю. Глава 14 Порт Яффы встречал неприветливо. И притом весьма. Катером береговой охраны, вынырнувшим из‑за парусных судов, встречал их порт. Катерок был так себе — раза в четыре меньше потопленного «раумбота». На носу — ручной пулемет МG‑42 и два пулеметчика в касках. Над рубкой — вымпел со свастикой. — Хранители, — пробормотал Хабибулла. — Хранители Гроба… Кроме пулеметного расчета, на борту катера находились шесть автоматчиков в желто‑коричневой тропической форме и кепи. Плюс офицер. Итого девять человек. Фигово… Разряженный фаустпатрон, как и бесполезный трофейный «шмайсер», давно уже покоится на морском дне. Так что, если начнется заварушка, на пули придется переть с мечами и стрелами. Небольшое юркое суденышко цайткоманды ловко лавировало между коггами, нефами и арабскими торговыми дхау. Катер приближался к кораблю под венецианским флагом. — Ваше величество, вам лучше укрыться в трюме, — посоветовал Бурцев. Алиса Шампанская не возражала. Ее величество спустилась вниз. Бурцев остался на палубе. Нехорошо было на душе, тревожно. Беглянка‑королева в трюме — это ведь еще полбеды. Вся их маскировка, скрывавшая следы пулеметного обстрела, рассчитана на беглый поверхностный осмотр когга со стороны. Если немцы поднимутся на судно — пиши пропало. А именно это, по всей видимости, и намеревались сделать люди на катере. Нехитрый план — скромно, не привлекая внимания, подойти к берегу, быстренько высадиться и отправить королеву со всей командой прочь — теперь не сработает. Разворачивать корабль тоже поздно: эсэсовский катер скоро будет под бортом. — Таможня тут, блин, лютует, что ли? — пробормотал Бурцев. — Раньше такого не было, — заметил Хабибулла. — Что ж, раньше было раньше. Видимо, потеря связи с двумя самолетами и исчезновение подлодки не прошли даром. |
