– Ты что несешь, идиот? – разозлился дон Эмилиано.

Слегка вздернув голову, Халиска несколько недружелюбно посмотрел на него.

Доротея тоже глянула на жениха и улыбнулась. Ей нравилось, что человек, которому она собиралась доверить свое сердце, мог отпустить крепкое словцо. Ничто так не радует женщину, как сознание того, что ее возлюбленный – настоящий мужчина.

– Я говорю, – медленно начал жандарм, – о той ночи, которую дон Эмилиано наверняка не забыл. – Халиска выражался прямо, но, как истинный мексиканец, все же проявил некоторую дипломатичность. – О той самой ночи, когда были украдены лошади сеньора Лерраса, – добавил он.

И хотя дон Эмилиано не носил кинжала, его рука непроизвольно потянулась к поясу. Несмотря на то что его волосы были почти такими же светлыми, как у Доротеи, он был настоящим мексиканцем.

– На что ты намекаешь, пес? – грозно выкрикнул он.

– Успокойся, Эмилиано, – обратился к нему дон Томас.

Лопес, подавив гнев, с тревогой посмотрел на даму сердца.

Доротея повернула к нему очаровательное личико и улыбнулась. Трудно было сказать, догадалась ли она, что ее жених оказался совершенно беспомощным в руках бандитов, или сама мысль о страданиях – даже если они выпали на долю возлюбленного – доставляла ей удовольствие.

Дон Эмилиано пожал плечами, но тут же пожалел о своей забывчивости – спину еще сильно саднило.

А жандарм между тем продолжал:

– Бандит, который побывал здесь, и есть тот самый гринго по прозвищу Эль Кид.

– Не может быть! – воскликнул дон Томас.

– Это точно был он, – настаивал жандарм.

– Откуда вам это известно?

С трудом сдерживая гнев, дон Эмилиано шагнул вперед.

– Мне это известно, сеньор, – заявил жандарм, – потому, что я уже давно охочусь за ним.

– И как давно?

– С тех самых пор, как у меня появилось вот это. – Жандарм коснулся пальцами двух белых рубцов на лице, походивших на заглавные буквы.

– Все это прекрасно, – промолвил дон Томас, – но бездоказательно.

– То, что проделал этот гринго, не под силу никому другому.

– Объясните, – потребовал Леррас.

– Сеньор, вам будет не слишком приятно это слышать.

– Тем не менее я хочу знать все.

Жандарм покосился на дона Эмилиано, потом спросил:

– Сколько стоит жизнь пеона?

– Несколько песо. А что?

– Тогда судите сами, сеньор, что это должен быть за человек, чтобы подвергать себя смертельной опасности из за какого то пеона – пусть даже запоротого чуть ли не до смерти?

– Это верно, – согласился дон Томас, принимаясь снова поглаживать острую седую бородку.

– После того как Хулио Меркадо высекли, но он еще был жив, этот гринго переправился через реку, нелегально проник на территорию Мексики и… – Халиска запнулся.

– Продолжай! – сквозь зубы процедил дон Эмилиано.

– Спасибо, Эмилиано, – ласково поблагодарила его Доротея.

– Ну так вот, – продолжал жандарм, – хоть вы и сами знаете всю историю, я еще раз перескажу ее. Он освободил пеона. Потом вместе с ним пробрался к охраняемому дому и спальне дона Эмилиано. Там оглушил охранника под окном – бедный парень все еще находится между жизнью и смертью. Затем похитил дона Эмилиано, чем подверг его жизнь смертельной опасности. Потом не спеша выбрал лучших лошадей вашего превосходительства, а перед тем как удрать, едва не расправился с доном Эмилиано.

– Это правда, – произнесла Доротея.

Дон Эмилиано ожег невесту взглядом, но увидел, что она ему улыбается.

– И все же, – настаивал дон Томас, – разве это доказывает, что преступником был именно Эль Кид?

– Он из тех, кто совершает бескорыстные поступки, – пояснил жандарм.