Всего в каких-то десяти ярдах от него сидел волк. Ярко-зеленые глаза наблюдали за мальчиком с безмолвным любопытством. Шкура у волка была серебристо-серая. Он был очень большой. Ваэлин никогда прежде не видел волка так близко – ему приходилось встречать лишь смутные тени, пробегающие мимо в утреннем тумане, и то очень редко – слишком близко тут было от города. Мальчика поразило, какой он огромный и какая силища в этих мышцах, что виднеются под мехом. Волк склонил голову набок, когда Ваэлин посмотрел ему в глаза. Страшно мальчику не было. Мастер Хутрил рассказывал им, что истории про волков, которые крадут младенцев и убивают мальчишек-пастухов, – это все сказки. «Не трогай волка, и он тебя не тронет», – говаривал наставник. Но все равно, волк был такой здоровенный, и глаза у него…

Волк сидел молча и неподвижно, слабый ветерок шевелил серебристо-серую массу меха, и Ваэлин ощутил, как в его мальчишеском сердце пробудилось какое-то новое чувство.

– Какой ты красивый! – шепотом сказал он волку.

Зверь исчез мгновенно: повернулся и прыгнул в гущу листвы так проворно, что и не уследишь. И все это почти беззвучно.

Ваэлин ощутил, как его губы раздвигаются в непривычной улыбке, и надежно сохранил воспоминание о волке в своем сердце: он знал, что никогда этого не забудет.

* * *

Лес назывался Урлиш: густая чаща в двадцать миль шириной и семьдесят миль длиной, тянущаяся от северных стен Варинсхолда до подножий гор на границах Ренфаэля. Поговаривали, что лес этот дорог королю, чем-то он пленил его душу. Рубить деревья в Урлише без королевского повеления запрещалось, и лишь тем семьям, что жили в его пределах на протяжении трех поколений, дозволено было там остаться. Из своих скудных сведений об истории Королевства Ваэлин знал, что один раз сюда приходила война: великая битва между ренфаэльцами и азраэльцами гремела среди деревьев день и ночь напролет. Азраэльцы победили, и владыка Ренфаэля вынужден был преклонить колено перед королем Янусом. Вот почему его наследники зовутся теперь владыками фьефа и вынуждены давать королю деньги и солдат, когда тот ни захочет. Это рассказала ему мать, когда поддалась на уговоры рассказать ему побольше об отцовских подвигах. Именно в той битве отец завоевал расположение короля и получил звание меча Королевства. В подробности мать не вдавалась, сказала просто, что его отец великий воин и сражался очень храбро.

Ваэлин поймал себя на том, что на бегу невольно обшаривает взглядом лесную подстилку, надеясь увидеть отблеск металла, отыскать какую-нибудь памятку о той битве: наконечник стрелы, а может, кинжал или даже меч. Он подумал, разрешит ли Соллис оставить находку себе, решил, что вряд ли, и уже принялся придумывать, куда бы ее можно было запрятать в Доме…

Трень!

Мальчик кувырнулся, перекатился, вскочил на ноги и спрятался за стволом дуба. Стрела прошелестела в папоротниках. Для такого мальчишки, как он, звон тетивы был недвусмысленным предупреждением. Ваэлин не без труда заставил колотящееся сердце успокоиться и напряг слух, ожидая дальнейших сигналов опасности.

Кто там, охотник? Может, его за оленя приняли? Но Ваэлин тотчас отмел эту мысль. Он не олень, любой охотник заметил бы разницу. Кто-то пытается его убить. Мальчик осознал, что сбросил с плеча лук и наложил тетиву – все это машинально. Он прислонился спиной к стволу и принялся ждать, вслушиваясь в звуки леса. Пусть лес подскажет, кто за ним охотится. «У природы есть голос, – говаривал Хутрил. – Научитесь его слышать, и тогда вы нипочем не заблудитесь и никто не сможет застать вас врасплох».

Ваэлин изо всех сил вслушивался в голос леса: вздохи ветра, шелест листвы, скрип сучьев. Птицы молчали. Значит, хищник поблизости. Может быть, это один человек, может быть, их несколько. Он застыл в ожидании хруста сучка под ногой или скрипа кожаной подошвы, которые выдали бы противника, но ничего слышно не было.