— Я всегда так поступаю, — ни к кому не обращаясь, проговорил я.

— Как поступаешь? — спросил отец Пирлиг, пристально глядя на арку, под которой так внезапно скрылся мой кузен.

— Поступаю, как считаю нужным, — ответил я и нахмурился. — Что вообще произошло?

— Ему не нравится, когда другие мужчины говорят с его женой, — объяснил валлиец. — Я заметил это еще на судне, пока мы шли вниз по Темезу. Он ревнует.

— Но я знаю Этельфлэд целую вечность! — воскликнул я.

— Он боится, что ты знаешь ее слишком хорошо, — ответил Пирлиг. — И это сводит его с ума.

— Но это глупо! — сердито заявил я.

— Это — ревность, — сказал Пирлиг. — А ревность глупа.

Эрик тоже наблюдал за тем, как уходит Этельред, и был озадачен так же, как и я.

— Он — твой командир? — спросил он.

— Он мой кузен, — горько проговорил я.

— И твой командир? — повторил Эрик.

— Господин Этельред командует здесь, — объяснил Пирлиг, — а господин Утред подчиняется.

Эрик улыбнулся.

— Итак, господин Утред, мы договорились?

Он задал этот вопрос по-английски, слегка неуверенно выговаривая некоторые слова.

— Ты хорошо говоришь по-английски, — удивленно сказал я.

Тот снова улыбнулся.

— Меня научила рабыня-саксонка.

— Надеюсь, она была красивая. И — да, мы договорились, если не считать одного небольшого изменения планов.

Эрик ощетинился, но остался вежливым.

— Изменения? — осторожно переспросил он.

— Вы можете взять «Покорителя Волн», — сказал я.

Я думал, Эрик меня расцелует. На одно мгновение он не мог поверить своим ушам, потом увидел, что я не шучу, и широко улыбнулся.

— Господин Утред… — начал он.

— Возьмите его, — перебил я, не желая выслушивать благодарности, — просто возьмите и уплывайте!

Я передумал из-за слов Алдхельма. Он был прав — все в городе принадлежало теперь Мерсии, а ее правителем был Этельред. Мой кузен был жаден до всего красивого, и если он обнаружит, что я захотел оставить себе «Покорителя Волн» (а именно так я и собирался поступить), то позаботится о том, чтобы отобрать у меня корабль. Поэтому я вырвал судно из его хватки, вернув братьям Тарглисон.

Зигфрида перенесли на корабль. Норвежцы, с которых сняли все оружие и ценности, под охраной моих людей перешли на «Покорителя Волн».

На это ушло много времени, но наконец все они очутились на борту и оттолкнулись от причала. Я наблюдал, как они гребут вниз по течению, к легкому туману в низовьях реки.

А где-то в Уэссексе прокуковала первая кукушка.

Я написал Альфреду письмо. Я всегда терпеть не мог писать, и прошли годы с тех пор, как я в последний раз пользовался пером. Теперь священники моей жены царапают письма за меня, но они знают, что я умею читать, поэтому аккуратно записывают то, что я им диктую.

Но в ту ночь падения Лундена я написал Альфреду собственноручно.

«Лунден твой, господин король, — говорилось в моем письме, — и я остаюсь здесь, чтобы заново отстроить его стены».

Даже это короткое послание истощило мое терпение. Перо брызгало, пергамент был бугристым, а чернила, которые я нашел в деревянном сундучке с добычей, явно награбленной в монастыре, ставили кляксы.

— Теперь приведи мне отца Пирлига, — сказал я Ситрику, — и Осферта.