– Да ты просто злилась, что отец любил меня так же, как и тебя, хоть я и мальчик. – Оливер моментально поднялся на ноги. – А теперь ты довольна? Ему плевать на меня, он постоянно печётся только о твоём состоянии. – Оливер изобразил, будто курит сигару, и заговорил притворно сладким тоном: – Где Оливия? Дорогая, как у тебя дела в лицее? Всё ли в порядке? Ты ничем не обеспокоена? Я устал от этого! – закончил он уже своим голосом.

Я с ужасом наблюдал за тем, как Оливер кричит и размахивает руками. Казалось, ему не хватает слов, чтобы высказать все обиды. Он покраснел, в глазах показались слёзы, а в голосе сквозило такое отчаяние, что даже мне стало больно смотреть на него. Скэриэл решительно поднялся следом и подошёл ближе, пытаясь его успокоить. Он загородил собой Оливию и властно схватил Оливера за руки. Я переглянулся с Леоном, который был настолько ошарашен, что даже отодвинулся от близнецов.

– Ты!.. – Она встала и принялась размахивать руками. Кажется, это у них семейное. – Ты просто… Stultus stultorum rex! Я хотела, чтобы отец любил тебя, несмотря на то, что ты не девочка, о которой он так мечтал!

Я последовал примеру Скэриэла. Пока я пытался мягко увести Оливию в сторону – она вырывалась, не позволяя нам отойти на безопасное расстояние, – Скэриэл, видимо, устав выслушивать ругань, грубо поднял Оливера, но тот продолжал выкрикивать что-то сестре. «Отведу его в ванную», – бросил Лоу и повёл Оливера к лестнице.

– Отец всегда считал моё рождение ошибкой! Уверен, ты тоже с ним согласна! – не унимался Оливер. Он яростно вырывался из рук Скэриэла. Последнее, что мне удалось увидеть, это как они скрылись на втором этаже.

К моему удивлению, Оливия не расплакалась, хотя я ожидал, что она разревётся, как делала Габриэлла, стоило той услышать что-то грубое. Но Оливия только схватилась за протянутые салфетки и принялась их нервно рвать на маленькие кусочки, приговаривая: «Какой он идиот».

Леон принёс ей стакан воды, она с благодарностью посмотрела на друга и, отпив маленький глоток, вернула ему стакан.

– Простите, – выдавила Оливия; её руки слегка тряслись. – Некрасивая сцена вышла. Не знаю, зачем рассказала эту историю. Наверное, давно надо было поговорить с Оливером. Я и не думала, что он так воспринял всё. Я хотела, как лучше, но только всё испортила.

Спустя какое-то время Оливер затих, мы больше не слышали разгневанных криков со второго этажа.

– Мы просто напились, и это вылилось в ссору, – участливо произнёс Леон.

– Развязались языки, – покачала головой она.

– In vino veritas, – добавил Леон. Эту фразу я знал, но мозг работал слишком медленно, чтобы позволить мне тоже блеснуть и вставить что-то на латыни.

Прошло ещё десять минут, прежде чем Скэриэл и Оливер вернулись. Оба молчали, смотрели в пол, словно между ними наверху что-то произошло.

– Мне так жаль. – Оливия медленно подошла к брату и протянула руку. Он нерешительно принял её, затем обнял сестру.

– Прости меня тоже, – пробубнил он ей куда-то в макушку. – Я наговорил лишнего.

– И я, – прошептала она ему в шею.

Мы все снова неловко уселись. Кажется, эта перепалка всех отрезвила.

– Я не хочу больше пить, – устало вздохнул Оливер. – Хочу быстрее прочистить голову, а то уже успел наделать глупостей.

Выглядел он паршиво.