– Вспоминай название моря.

– Да я пытаюсь, – недовольно пробурчал Лоу.

– Ты сам просил быть строже, – хмыкнул Эдвард.

– Всё, что я помню, это то, что сейчас это не море, а озеро в Израиле.

– Это не ответ, – улыбнулся Эдвард, заглядывая в энциклопедию. – Могу дать подсказку.

– Никаких подсказок, – пробурчал Скэриэл. – Я сам.

Скэриэл терпеть не мог, когда ему помогали. Эдвард как-то объяснил, что у Скэриэла в самом разгаре кризис «я сам» – по-другому это называется кризисом трёх лет. Он учился как одержимый, с остервенением брался за новый материал. Казалось, что он пытался семимильными шагами преодолеть разницу между ним и чистокровными в познаниях в литературе, поэзии, искусстве, истории. В то время, как отпрысков чистокровных с детства окружала всеобщая тяга к прекрасному, им были доступны музеи, театры, картинные галереи, они росли разносторонними, у них были опытные гувернёры, репетиторы, лучшие школы и лицеи, Скэриэл мог рассчитывать только на своё упорство. Он не мог позволить себе даже усомниться, что в чём-то уступает чистокровным.

– Может, Галилейское? – предположил Скэриэл.

– Верно!

– Картина «Христос во время шторма на Галилейском море» Рембрандта. А когда написана… – Скэриэл обречённо вздохнул. – Ни малейшего понятия.

Он устало потёр виски.

– Тысяча шестьсот тридцать третий год, – закончил за него Эдвард. – Может, сделаем перерыв?

– Да, – кивнул Лоу. – Мне нужно, чтобы ты заехал в книжный. У Готье этих книг нет.

– Подготовил список? – спросил Эдвард, вставая из-за стола.

Лоу порылся в кармане и протянул помятый отрывной лист из блокнота.

– «Самоучитель по латинскому языку», – прочитал Эдвард.

– Бери всё, что будет в магазине. Готье и близнецы записались на латынь, я тоже за неё возьмусь, чтобы к поступлению в Академию не отставать по уровню.

– Понял. – Эдвард продолжил читать список. – «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, «Грозовой перевал» Эмили Бронте, «Агнес Грей» и «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» Энн Бронте. Почему так много?

– Оливия любит сестёр Бронте. Мне нужно с ней подружиться. – Скэриэл поднялся. – А то мы с ней даже толком не разговаривали. – Он направился на кухню, на ходу обратившись ко мне: – Хочу кофе. Джером, будешь?

– Нет. – Я поднялся, желая только одного – закурить.

– Не уходи далеко, – бросил мне Скэриэл. – Пока Эдварда не будет, проверишь, как я выучил начало «Илиады».

– Ладно.

– Скэриэл, – обеспокоенно начал Эдвард, – сколько ты спал ночью? Четыре или пять часов – это не сон. Ты только вчера вылез из-под капельницы.

– Да я в полном порядке, – лучезарно улыбнулся Скэриэл. – Кофе меня взбодрит.

Эдвард неодобрительно покачал головой и направился к выходу. Он всегда был недоволен, когда Скэриэл пренебрегал сном и отдыхом. Да, он не заболевал, но уставал и изматывал свой организм.

– У Рембо есть прекрасные строчки на эту тему – называется «Спящий в ложбине», – хитро добавил Лоу.