Такой маркиз и увидел Сильвину: солнце сияло на ее светлых волосах, муслиновое платье развевалось на ветру, голова заботливо склонилась к песику, лежавшему у нее на руках.

Он осадил лошадей, кинул груму поводья и спрыгнул с фаэтона.

— Поводи лошадей, Джон, — приказал он и поспешно пошел по тротуару.

Сильвина уже поднималась по ступеням, когда он поравнялся с ней.

Услышав чьи-то шаги, она равнодушно взглянула в его сторону — и ей показалось, что сердце замерло у нее в груди.

— Вы!..

Она с трудом выговорила это коротенькое слово.

— А вы надеялись, что сможете от меня скрыться? — спросил маркиз.

— Я не знаю… что… — невнятно начала Сильвина.

— Не войти ли нам? — негромко предложил он.

И не успела она сообразить, что происходит, как уже вошла в дом, и маркиз закрыл дверь изнутри.

Лишившись дара речи, она шла перед ним по узкой лестнице в гостиную, расположенную на втором этаже.

Он снова повернулся, чтобы закрыть за собой дверь, заметив, что она отступила в дальний конец гостиной. Комната эта произвела на него впечатление обставленной с идеальным вкусом.

Сильвина опустила Колумба на его подушку. Наблюдавший за ней маркиз подумал, что ни в ком прежде не встречал такой грации.

— Как вы… н-нашли меня? — наконец выговорила она.

— Почему вы убежали?

— Я хотела… никогда больше вас не видеть.

Улыбаясь, он приблизился к ней.

—  — Вы и вправду думали, что это возможно? — спросил он. — Вы должны были понять, что судьба предначертала нам быть вместе — а никто не должен пытаться избежать того, что ему предначертано.

— Я не могу понять… как вы меня нашли, — сказала Сильвина, не глядя на него, — но, пожалуйста, вы должны уйти… сейчас же… немедленно.

Маркиз не отвечал, и Сильвина сказала:

— Забудьте меня… забудьте, что мы встречались.

— Но разве это возможно — после того, что произошло вчера? Или вы уже забыли, Сильвина, наш поцелуй?

Румянец яркой волной залил ее щеки. На долю секунды она вскинула на него взгляд, потом ресницы ее опустились.

— Это было нехорошо и не… нескромно, — запинаясь, проговорила она.

— Это было чудесно, — поправил он ее. — Чудо, недоступное описанию, мгновение, прекраснее которого я не знал.

Сильвина дрожала, не поднимая глаз.

— Я имею самонадеянность думать, что я — первый мужчина, коснувшийся ваших уст. Это правда?

— Конечно, это… правда. — Ответ прозвучал почти яростно.

— Тогда, дорогая, почему вы пытаетесь прогнать меня прочь?

Она отвернулась к камину и обеими руками ухватилась за каминную полку с такой силой, что он увидел — пальцы ее побелели.

— Я… выхожу замуж, — проговорила она так тихо, что он еле расслышал ее.

На минуту эта фраза заставила маркиза замолчать. Потом, подойдя ближе, он сказал:

— Вы выходите замуж — и все же вы влюблены.

— Нет, нет, это… не правда, — быстро откликнулась она.

— Тогда почему вы дрожите, когда я рядом? Ведь это не страх. Сильвина, так почему же так бьется ваше сердце?

Маленькая рука легла на грудь, будто стараясь утишить бушующую в ней бурю.

— Почему, — продолжал спрашивать он, — дыхание так быстро вырывается из ваших полуоткрытых губ? И почему ваши глаза сияют, как звезды — разве не любовь горит в них?

— Нет! Нет! — запротестовала она.