— За меня! — прорычал ее отец.

Холлис выглянула из-под волос матери и заметила, как ее отец спустил Хьюгона на землю. Хьюгон схватил мать за руку и прижался к ней, а их отец встал перед ними, закрыв плечами, казалось, всю улицу. Он поднял большой деревянный молот в правой руке, взятый из своих инструментов.

Холлис видела под его рукой, как фигура двигалась к ним по улице. Она была неестественно худой, высокой, длинные волосы текли как реки серебра с ее плеч. Холлис не понимала, был это мужчина или женщина. Фигура была тонкой, даже хрупкой, по сравнению с ее крупным отцом. Но что-то в молчании фигуры и плавных движениях вызывало в ней необъяснимый страх.

На бледном лбу выделялась, как рана, черная татуировка.

— Отойди! — взревел ее отец. Он не смягчал теперь голос, и он отражался эхом от домов поблизости.

Фигура двигалась как призрак, ярко мерцающий в свете лены.

— Я предупреждаю! — ее отец поднял молот выше, агрессивно шагнул.

Вспыхнул нож, и Холлис потрясенно смотрела, как незнакомец поднял нож и пустую ладонь, провел клинком по ладони. Кровь потекла по призрачной коже.

Отец Холлис замер и отпрянул. Он закричал:

— Вниз! — и бросился, сбивая сына и жену на землю. Ее мать умудрилась перевернуться, чтобы не рухнуть на Холлис, но ударилась об камни плечом.

Холлис кричала, но не слышала свой голос, сверху раздался грохот. Здание справа задрожало, глина, дерево и камень сыпались вокруг них. Холлис слышала, как охнул ее отец, накрывая собой ее, Хьюгона и их мать, как щитом.

Грохот утих.

Ее отец встал. Холлис увидела кровь перед лицом, текущую из раны на плече матери. Ее мать поднялась, увлекая Хьюгона за собой, в его глазах был ужас. Холлис моргнула. Что-то, похожее на сосульку, торчало из камня перед ней — сосулька длиной с руку отца, острая и сияющая. Черная. Она ощущала отовсюду запах крови.

Тонкий голос, почти певучий, зазвучал в ночи:

— Новая богиня пришла в город Базина. Все преклонятся перед ней. Прими ее силу, не захваченный, прими ее милость, прими ее гнев. Жуткая Одиль среди вас, потрясающая и неотвратимая Одиль.

Ее отец вскочил, разбрасывая обломки, и сжал молот. Холлис смотрела из-за раненого плеча матери, как он побежал по узкой улице, отвел руку и швырнул оружие изо всех сил.

Лицо незнакомца сияло, как луна.

Молот врезался в череп с хрустом. Незнакомец рухнул на землю.

Холлис кричала и кричала, а ее мать встала, потянув Хьюгона за собой, пока ее отец подошел за молотом. Она знала, что монстр был мертв, что опасность миновала, но кричала, не могла остановиться, даже когда мама прорычала:

— Тихо, Холлис! Тихо!

— Скорее, — отец махнул жене и сыну. Они сделали пару шагов.

И застыли. Отпрянули.

Холлис еще кричала, глядя поверх плеча матери. Что-то происходило. То, что она не могла понять, но ощущала чем-то выше зрения, слуха и обоняния. Что-то злое и жестокое бушевало в воздухе вокруг ее отца. Он отшатнулся и упал на колени. Он откинул голову, открыв горло, выгнул под невозможным углом спину. Крик вырвался из него, из глубин души.

— Богиня, нет! — ее мать оттащила Хьюгона за себя.

Крики Холлис застряли в горле. Она сжимала раненое плечо матери, глядя на ужасное зрелище, глядя, как ее отец вдруг перестал выглядеть как отец. Его лицо не изменилось, как и тело. Но было что-то другое. Что-то, что она не могла назвать. Что-то невидимое и ужасное.

Он повернулся.

Он посмотрел на них.

— Бегите! — крикнула мама Холлис и повернула на дорогу, откуда они пришли, волоча Хюгона за собой. Но обломки были на пути, огромный камень отвалился от дома и был выше их голов. Мама Холлис подбежала к нему, цеплялась руками и ногами, пытаясь перелезть.