Тармия:

Я боюсь, что он предаст их.

Аролинда:

Я не доверяю пророку. Он - посредник между богами и людьми. Они так далеки. Как он может нести истину тем и другим?

Тармия:

Этот Пророк лжет богам. Нет ничего хуже для пророка, чем пророчить ложно.

{Пророк проходит мимо, опустив голову и бормоча.}

Пророк:

Боги изрекли ложь. Боги изрекли ложь. Может ли все их возмездие искупить это?

Тармия:

Он говорил о мести.

Аролинда:

O, он предаст их.

{Они плачут. Входит Королева.}

Королева:

Почему Вы плачете? Ах, Вы собираетесь умереть. Вы слышали лютню смерти. Вы можете плакать.

Тармия:

Нет, ваше Величество. Это человек играл последние три дня. Все мы слышали его.

Королева:

Три дня. Да, три дня. Гог-Оуза не играет больше трех дней. Гог-Оуза устает. Он передал сообщение, и он уходит.

Тармия:

Все мы слышали его, ваше Величество, кроме глухого молодого человека, который возвратился в Барбул-эль-Шарнак. Мы слышим его теперь.

Королева:

Да! Но все равно никто не видел его. Мои девы искали его, но не нашли.

Тармия:

Ваше Величество, мой муж слышал его, и Лудибрас, и пока они живы, мы знаем, что нечего бояться. Если бы Король рассердился на них - из-за какой-то глупой истории, которую мог поведать ревнивый человек какой-нибудь преступник, пытающийся избегнуть наказания - если бы Король разгневался на них, они вскрыли бы себе вены; они не пережили бы его гнева. Тогда все мы должны сказать: "Возможно, это Гог-Оузу слышали Ихтарион и Лудибрас".

Королева:

Король никогда не разгневается на Ихтариона или Лудибраса.

Тармия:

Ваше Величество не смогли бы спать, если б Король разгневался на них.

Королева:

О, нет. Я не усну; это было бы ужасно.

Тармия:

Ваше Величество бодрствовали бы всю ночь напролет и рыдали.

Королева:

О, да. Я не усну; я буду рыдать всю ночь.

{Выходит}

Аролинда:

Она не может повлиять на Короля.

Тармия:

Нет. Но он не вынесет ее ночных рыданий.

{Входит Ихтарион}

Я уверена, что Пророк предаст вас. Но мы говорили с Королевой. Мы сказали ей, что было бы ужасно, если б Король разгневался на вас, и она будет плакать всю ночь, если он разгневается.

Ихтарион:

Бедный испуганный мозг! Как сильны бывают слабые капризы! Она должна быть прекрасной Королевой. Но она доходит до белого каления и плачет от страха перед богами. Перед богами, которые всего лишь тени в лунном свете. Страхи Человека возрастают от всей этой таинственности и отбрасывают огромные тени на землю, и Человек вскакивает в ужасе и говорит: "боги". Нет, они даже меньше, чем тени; мы видели тени, но не видели богов.

Тармия:

O не говори так. Ведь боги существовали. Как ужасно они низвергли Блет. И если они все еще обитают во тьме холмов, что же! Они могут услышать твои слова.

Ихтарион:

Как! Ты тоже боишься. Не бойся. Мы пойдем и поговорим с Пророком, пока вы последуете за Королевой; будьте рядом с нею, и не дайте ей забыть, что она должна плакать, если Король разгневается на нас.

Аролинда:

Я почти боюсь оставаться рядом с Королевой; мне не нравится быть с нею.

Тармия:

Она не может причинить нам вреда; она всего боится.

Аролинда:

Она пробуждает во мне страх перед невообразимым.

{Тармия и Аролинда выходят.}

{Входит Лудибрас.}

Лудибрас:

Пророк идет сюда.

Ихтарион:

Садитесь. Мы должны поговорить с ним. Он предаст нас.

Лудибрас:

Почему Пророк должен предать нас?

Ихтарион:

Поскольку ложное пророчество - не его вина; это наша вина; и Король может пощадить его, если он все откроет.