|
154, 151). Белый увидел великого сфинкса в начале марта 1911 г. В воспоминаниях он указывал, что в «Петербурге» «передано ощущение стоянья перед сфинксом на протяженье всего романа» и цитировал соответствующие отрывки из эпилога (ЛН, с. 434). Свои впечатления от сфинкса Белый передал также в ряде писем из Египта. «Пишу Тебе, потрясенный Сфинксом, – сообщал он матери, А. Д. Бугаевой. – Такого живого, исполненного значением взгляда я еще не видал нигде, никогда (…) На голубом небе, прямо из звезд в пустыню летит взор чудовищного сфинкса; и он – не то ангел, не то – зверь, не то прекрасная женщина» (ЦГАЛИ, ф. 53, on. 1, ед. xp. 359; ср.: «Переписка», с. 249). Свое «ощущение стоянья перед сфинксом» Белый подробно запечатлел в путевых очерках «Египет» (Современник, 1912, № 6, с. 188 – 193; ср.: Белый Андрей. На перевале. I. Кризис жизни, с. 25).]. Николай Аполлонович здесь два года; занимается в Булакском музее [392 - Булакский музей – музей египетских древностей в Булаке, гавани Каира, основанный в 1858 г. В нем сосредоточено большое количество памятников, добытых при раскопках, древнейшие папирусы и т. д. Из экспонатов на Белого наибольшее впечатление произвела мумия фараона Рамзеса II (см. примеч. 40 к гл. 4).]. «Книгу Мертвых» [393 - «Книга Мертвых» – памятник древнеегипетской священной литературы – сборник не связанных между собой текстов различного размера (поэтических гимнов, заклинаний, магических формул), имевших целью, согласно верованиям египтян, обеспечить умершему благополучие в загробном мире и возможность появления днем на земле; текст клали вместе с умершим в гробницу.] и записи Манефона [394 - Манефон (конец IV – начало III вв. до н. э.) – древнеегипетский историк, жрец, написавший на греческом языке «Историю Египта», дошедшую до нас в извлечениях. Ему принадлежит разделение истории Египта на 30 династий, принятое в науке (с некоторыми уточнениями) и в настоящее время. См.: Струве В. В. Подлинный Мане-фонский список царей Египта и хронология Нового царства. – Вестник древней истории, 1946, № 4, с. 9 – 25.] толкуют превратно; для пытливого ока здесь широкий простор; Николай Аполлонович провалился в Египте; и в двадцатом столетии он провидит – Египет [395 - Лейтмотив многих египетских впечатлений самого Белого (см.: Белый Андрей. Египет. – Современник, 1912, № 5, с. 201, 205). В позднейших воспоминаниях Белый писал: «…египетская старина прорастала в Египет двадцатого века…»; «…самые жесты, с которыми полицейские подымают белую палочку, напоминали жесты египетских человечков на фресках; так старый Египет врывался в каирский проспект из разрытой в песках усыпальницы»; «Старый арабский Каир не волнует; а пятитысячелетний древний Египет, кометой врезаясь в сознание, в нем оживает, как самая жгучая современность; и даже: как предстоящее будущее» (ЛН, с. 435, 428 – 429, 432).], вся культура, – как эта трухлявая голова: все умерло; ничего не осталось. Хорошо, что он занят так: иногда, отрываясь от схем, ему начинает казаться, что не все еще умерло; есть какие-то звуки; звуки эти грохочут в Каире: особенный грохот; напоминает он – этот же звук: оглушительный и – глухой: с металлическим, басовым, тяготящим оттенком; и Николай Аполлонович – тянется к мумиям; к мумиям привел этот «случай». Кант? Кант забыт [396 - Забвение Канта Николаем Аполлоновичем имеет под собой почвой соответственную эволюцию в мировоззрении самого Белого: к 1909 г., отмечает он в автобиографическом письме к Р. В. Иванову-Разумнику от 1 – 3 марта 1927 г., ему «надоедают Кант, Риккерт, Коген», новая тенденция – «от Канта к исканию «мистерии» по-новому, как «пути жизни»…» (Cahiers du Monde russe et soviйtique, vol. |
