Костырин покачал белобрысой головой:

— Не идет. Мне надо двадцать.

Щеголь присвистнул.

— Ну ты борзой. Я сейчас по двадцать своим лучшим дилерам даю. А ты — новичок. Вдруг ты вообще работу запорешь? Или товар просрешь? Мне потом из собственного кармана за тебя расплачиваться придется.

— Не придется. Ты меня знаешь, Щеголь. Я всегда делаю то, что обещаю. Но мне нужны деньги.

— Ха! — растянул в улыбку свою рябую физиономию Щеголь. — Удивил! А кому они нынче не нужны? Кстати, а зачем тебе деньги?

— Не твое дело, — сухо ответил Костырин.

— Влюбился, что ли? Да че ты гриву опускаешь — мы ведь друзья! — Он заговорщицки подмигнул Дмитрию. — Ну скажи, я ее знаю?

— Знаешь.

— И как ее зовут?

— Кристина.

Щеголь сделал круглые глаза:

— Ох ты! Клевое имя. А фамилия у нее есть?

— Есть. Орбакайте.

Некоторое время Щеголь смотрел на Костырина круглыми глазами. Потом досадливо фыркнул и сказал:

— Тьфу ты… твою мать. А я уже и уши распустил. Силен ты пули лепить, Димон. Ладно, личное так личное. Короче так. За товаром придешь к тиру, в семь часов вечера. И чтоб никому, понял? Чего молчишь?

Костырин глянул на Щеголя исподлобья и хрипло спросил:

— Сколько?

— Двадцать, — ответил ему Щеголь. — Только ради твоих красивых глаз, детка. Но если проколешься — расплачиваться будешь по двойному тарифу. Идет?

— Идет, — кивнул Дмитрий.

— Ну тогда дуй на урок. Перемена уже две минуты как кончилась.

Сергей Панин по кличке Пан, восемнадцатилетний оболтус и хулиган, сидел на скамейке с бутылкой пива в одной руке и складным ножом — в другой, который лениво втыкал в скамейку. Время от времени он поглядывал по сторонам, проверяя, не идет ли кто из знакомых. Но по двору сновали туда-сюда лишь всякие ублюдки и лохи, которых Пан в упор не видел. Он явно скучал.

Из первого подъезда вышел белобрысый подросток. Посмотрев на Панина, он уверенным шагом двинулся к скамейке. Подошел, остановился и сказал:

— Слышь, Пан, хочешь заработать?

Панин оторвал взгляд от складного ножа, поднял глаза на пацана, окинул его презрительным взглядом и лениво спросил:

— А ты че за хрен с горы?

— Я Дима, — сказал паренек. — Дима Костырин.

— Даты че! — воскликнул Пан. — Сам Дима? Обалдеть! Можно с тобой сфотографироваться?

Подросток нахмурился:

— У меня к тебе есть дело.

Панин поднял нож, поставил его кончиком лезвия на указательный палец, дрыгнул рукой и ловко вогнал лезвие в мягкое дерево скамейки. Затем снова посмотрел на паренька и сказал:

— А ты борзый пацан. Ну давай, излагай свое дело. Только имей в виду: если твое дело — фуфло, я тебе башку оторву.

— За что?

— За то, что оторвал меня от важного дела.

Костырин еле заметно усмехнулся:

— Понятно.

— Че такое? — вскинулся Панин. — Ты че, насмехаешься, что ли?

— Нет. У меня просто рот такой — вот всем и кажется, что я над ними смеюсь. Я знаю, что это вы избили того мужика из второго подъезда. Я вас видел.

Зрачки Панина хищно сощурились:

— Так-так. Продолжай.

— Не беспокойся, — спокойно сказал Дмитрий, — я не собираюсь на вас стучать.