Евгений Анисимов. Петр Первый: благо или зло для России?
Введение
В западноевропейской историографии и западной культуре в целом личность и деяния Петра Великого имеют по большей части положительные оценки. Конечно, тут сыграл роль его общепризнанный имидж вестернизатора, модернизатора прежде отсталой России, воспользовавшегося культурным, техническим, военным и иным опытом западноевропейских стран. В России же споры (в том числе научные) о характере реформ Петра Великого и его личности до сих пор не утихают. Это не случайно — Россия, в очередной раз пройдя круг (увы, не виток!) своей истории, возвращается к извечным вопросам о целесообразности, цене и значении преобразований. И тут же из глубин прошлого поднимается фигура Петра, который жизнь положил на поиски решения этих «проклятых» непреодолимых русских вопросов. В данной работе я не собираюсь надолго останавливаться на историографии, ибо она попросту необъятна. Коснусь лишь самого важного для нашей темы. Итак, в первые постпетровские десятилетия XVIII века российская историография Петра Великого была исключительно комплиментарна, что характерно и для царствования его дочери, императрицы Елизаветы Петровны (1741–1761). Да и всем прочим преемникам Петра Великого хотелось (и приходилось) считать себя продолжателями его дела, хотя в реальности могло быть и по-другому. Неудивительно, что тогдашняя историческая наука воспринимала его не иначе как демиурга, создавшего новую Россию, воплощенного бога, совершившего с ней, как писал вице-канцлер П. П. Шафиров, «метаморфозис, сиречь претворение». Великий русский ученый М. В. Ломоносов в унисон эпохе восклицал: «Он бог, он бог был твой, Россия!» Поколения русских мыслителей были убеждены, что, не будь Петра, мы бы несомненно пропали. Как писал В. Г. Белинский, без Петра Россия, может, сблизилась бы с Европой, «но точно так же, как Индия с Англией». В немалой степени подобному взгляду способствовало популярное не только на Западе, но и в нашей стране сочинение Вольтера «История Петра Великого», написанное на основе присланных из России материалов. Оценки Вольтера были исключительно положительными. Да и позже «аплодисментный» тон историографии сохранялся. Историк XIX века М. П. Погодин писал: «Мы просыпаемся. Какой нынче день? — 18 сентября 1840 года. Петр Великий велел считать годы от Рождества Христова, Петр Великий велел считать месяцы от января. Пора одеваться — наше платье сшито по фасону, данному первоначально Петром, мундир по его форме. Сукно выткано на фабрике, которую завел он, шерсть настрижена с овец, которых развел он. Попадается на глаза книга — Петр Великий ввел в употребление этот шрифт и сам вырезал буквы. Вы начнете читать ее — этот язык при Петр сделался письменным, литературным, вытеснив прежний, церковный. Приносят вам газеты — Петр Великий начал их издание. Вам нужно купить разные вещи — все они от шейного платка до сапожной подошвы будут напоминать вам о Петре Великом, одни выписаны им, другие введены им в употребление, улучшены, привезены на его корабле, в его гавань, по его каналу, по его дороге. За обедом, от соленых сельдей до картофеля, который сенатским указом указал он сеять, до виноградного вина, им разведенного, все блюда будут говорить вам о Петре Великом. После обеда вы едете в гости — это ассамблея Петра Великого. Встречаете там дам, допущенных до мужской компании по требованию Петра Великого. Пойдем в университет — первое светское училище учреждено Петром Великим. ‹…› Мы не можем открыть своих глаз, не можем сдвинуться, не можем оборотиться ни в одну сторону без того, чтобы не встретился с нами Петр, дома, на улице, в церкви, в училище, в суде, в полку, на гулянье, все он, всякий день, всякую минуту, на всяком шагу!» Первые сомнения в правильности подобных оценок появились в царствование Екатерины Великой. |
