Увидев, что Николай смертельно побледнел, Рейли поспешил добавить:

- Не волнуйтесь, с вашей семьей все в порядке. А неразбериха с тем, что вас пока не могут найти позволит нам без лишнего шума вывезти вас с Алексеем из России, и воспользоваться приглашением вашего августейшего кузена и поселиться в Англии, куда вскоре будет доставлена вся ваша семья.

* * *

ПЕТРОГРАД. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.

- Что??? - кричу я Слащеву.

Тот зачем-то оглядывается и вновь кричит:

- В бильярдной какие-то ящики! По виду с боеприпасами! И там бомба! А может и не одна!

Мороз продрал меня с ног до головы.

- Много там взрывчатки?!

- Кто ж знает, Государь? На вид так и не мало, если все ящики подорвать. Может рвануть на полдворца!

Мысли вихрем закрутились у меня в голове. Что делать? Если мне не отшибло память, то взрыв авторства народовольца Халтурина разрушил свод между цоколем и первым этажом Зимнего дворца, а там было порядка двух пудов динамита. Сколько в бильярдной сейчас? Пять пудов? Десять? Пятьдесят? Сколько успели наносить за время, пока Зимний был в руках мятежников? Или принесли еще до того? Или это какие-то прежние запасы? Какая разница, черт возьми! Важно, что предпринять в такой ситуации!

- Всех репортеров из дворца! Персонал и все чины на улицу! Залы с раненными прикрыть как возможно! Двери госпитальных залов прикрыть мешками с песком! Всех подальше от окон! Кого нельзя перенести - прикрыть чем только можно!

Люди вокруг меня засуетились. Я вбежал в зал Ротонды.

- Все из дворца! Во дворце бомба!

Репортеры не стали застывать в изумлении, а резво похватали свои вещи и устремились на выход, опрокидывая мебель и роняя на пол бокалы. Все-таки журналисты, даже в это размеренное время, это все же не кисейные барышни и не изнеженные светские львы - соображалка и инстинкты самосохранения у них были на высоте! Кто-то даже умудрился почти на бегу сделать снимок вашего покорного слуги. Представляю себе свой видок в газетах. А впрочем, пустое. Не до газет сейчас.

Бросаюсь через галерею к дверям Концертного зала. Там суета, раненных пытаются прикрыть матрасами, двери в Малахитовую гостиную баррикадируют чем попало, огромные стекла окон затянуты высоченными шторами, но это явно все не то. Слишком много раненных, слишком велика площадь возможного поражения и хорошо еще, если мощные стены зала выдержат взрывную волну.

Тут вижу, что какая-то медсестра, или как там они тут называются-то, пытается вместе с каким-то солдатом-финляндцем оттащить кровать тяжелораненного стоящую прямо напротив двери из зала. Традиционно уже наплевав на всякие предостерегающие крики, бросаюсь к ним, за мной Слащев, за нами какой-то газетчик... Хватаемся за каркас кровати и делаем нечеловеческий рывок в попытке перетащить ее через какие-то мешки.

Взрыв...

Темнота...

* * *

ПЕТРОГРАД. МИЛЛИОННАЯ УЛИЦА. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.

- И вы, Ваше Императорское Высочество, совершенно напрасно так переживаете, от вас не требуется практически никаких действий, который вы так пафосно именуете изменническими. Вам не нужно ничего такого делать, не нужно плести заговоры, не нужно красться с кинжалом по темным галереям дворца, не нужно подмешивать яд или делать другие подобные глупости. Поверьте, Ваше Императорское Высочество, практика показывает, что царственные особы абсолютно не приспособлены для таких тонких операций и обычно доверяют эти вопросы профессионалам.