|
Нет, русские министры продавались, как правило, охотно и даже гордились возможностью услужить самой главной нации в мире, но случались и исключения, и Глобачев как раз таким исключением и был. Поэтому единственной возможностью, по мнению Рейли, была возможность сыграть на том, что пока он, Глобачев, бежал захватывать заговорщиков, за это самое время политический расклад в стране изменился и тот, кто еще четверть часа назад был одним из самых влиятельных министров правительства Нечволодова, вдруг, в одночасье, превращается в изгоя, и его единственный шанс в этом случае, это возможность вовремя сориентироваться и сменить хозяина. Именно на это и напирал сейчас Рейли, стараясь посеять сомнения в душе Глобачева.
- Его Императорское Величество? - переспросил министр. - Именно Его Императорское Величество. - подтвердил Рейли. - Его Императорское Величество Кирилл Владимирович? - уточнил Глобачев. - Именно так. - кивнул английский лейтенант разведки. - И вы все готовы это подтвердить, господа? - обратился министр внутренних дел к присутствующим. Те энергично закивали. Тогда Глобачев обернулся к стоящим у него за спиной и спросил. - А вы, господа, готовы подтвердить под присягой, что видели все происходящее своими глазами? Стоящие радостно закивали. Глобачев кивнул и обратился к сидящим. - Да, я забыл вас представить друг другу. Итак, господа, имею честь представить вам Великих Князей Николая Александровича и Кирилла Владимировича, а так же наших английских гостей - генерального консула Великобритании в Москве господина Локхарда, коммандера британского флота господина Кроми и офицера британской разведки господина Рейли, который более известен российской полиции как Соломон Розенблюм, уроженец солнечной Одессы, авантюрист и проходимец. - Глобачев поклонился побледневшему Рейли. - А это, господа, представители столичной прессы, на глазах у которых российская полиция раскрывает заговор против государства и лично против Его Императорского Величества Государя Императора Михаила Александровича.
ГЛАВА IX. ДВОРЦОВЫЕ КОВРЫ ВСЕГДА ИМЕЮТ ДВЕ СТОРОНЫ
ПЕТРОГРАД. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ И ЕГО ОКРЕСТНОСТИ. 6 марта (19 марта) 1917 года. День. Еще не побежали по улицам столицы горластые мальчишки, и экстренные выпуски газет еще не успели покинуть стен своих типографий, а к Зимнему дворцу уже начал стекаться народ. Кто из чистого любопытства, кто с обеспокоенностью, а кто и с желанием помочь, если, конечно, кому-то эта помощь там понадобится. И пусть мотивы у всех были разные, но каждый из идущих к главному зданию Империи понимал - такой мощный взрыв не мог не привести к жертвам и разрушениям. К вящему разочарованию некоторых "эстетов" Зимний дворец не было охвачен пламенем, из окон не выпрыгивали спасающиеся, и вообще большого пожара не случилось, хотя со стороны набережной из-за здания и тянулись в мартовское небо столбы дыма. Однако даже без большого пожара с Дворцовой площади спешащим к Зимнему было понятно, что с главной "цитаделью царизма" далеко не все в порядке. Из многих окон хлопали на ветру развивающиеся шторы, стекол, особенно в той стороне, которая выходила на Дворцовый проезд, практически нигде не было, а из глубин здания были слышны какие возбужденные крики, обеспокоенные возгласы и спешные команды. Совсем другой вид на дворец открывался со стороны набережной и, особенно, со стороны Дворцового моста. С этого ракурса было видно, что в фасаде здания зияет огромная дыра, часть наружных стен обвалилась, и сквозь образовавшуюся брешь были видны разрушенные перекрытия, какие-то обломки, покореженная мебель. Картину разрушения дополняла невесть каким образом повисшая на обломках госпитальная кровать, с которой на улицу свисало нечто грязно-бурое, покрытое пылью штукатурки и обрамленное развивающимися бинтами. |
