|
Мы должны позаботиться о тех ветеранах, которые возвращаются домой с фронта и готовиться к тем славным временам, когда огромное количество членов Фронтового Братства будут демобилизованы, мы должны им помочь добраться домой и устроиться в мирной жизни. А для этого тоже понадобятся отделения нашего Братства в каждом уезде. А впереди раздача земли и тут мы должны помочь каждому ветерану отстоять свои права на подобающий надел. Мы должны заранее готовиться к объединению ветеранов в сельхозартели, для совместной обработки земли. Да так, чтобы все знали, что это ветераны объединились и там все серьезно. Объединившись в такие хозяйства фронтовиков, в такие вот фронтхозы, ветераны смогут получать государственные субсидии и кредиты на покупку лошадей, коров, а может и тракторов! И ведь фронтхозы могут быть не только аграрными! Ветераны должны показать всем, как нужно жить, как нужно работать, как нужно помогать друг другу. И как нужно следить за тем, чтобы и вокруг был порядок - на улице, в уезде, губернии и во всей России.
Я сделал паузу, слушая завороженную тишину в зале. И приготовился поставить точку. - Для воплощения в жизнь всего задуманного и для поддержки ветеранов-фронтовиков, я жертвую в пользу Фронтового Братства десятую часть своего личного состояния. Верю, что и другие патриоты России последуют моему примеру. Вот теперь точка.
* * *
ПЕТРОГРАД. ТАВРИЧЕСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Поздний вечер. Зал заседаний Государственной Думы видел и более многочисленные собрания. Собственно самих депутатов Госдумы тут была едва ли треть зала. Присутствовали представители дипломатического корпуса, военные, чиновники и, конечно же, был и высший свет столицы, хотя и нельзя было сказать, что было их много. Тем более, что это собрание их вроде как и не касалось, поскольку именовалось Высочайшей аудиенцией для прессы, а потому все, кроме газетчиков, прибыли сюда, можно сказать, из чистого любопытства. Любопытство это конечно подстегивалось происходящими в столице событиями, но далеко не все равно решились придти сюда, явно предпочитая выждать и посмотреть что к чему, и теперь они явно мучились в ожидании вестей от тех, кто все же решился. А у тех, кто все же прибыл в Таврический дворец, настроение постоянно менялось от плохого предчувствия к ощущению наступающей катастрофы, от облегчения от правильности идеи поскорее появиться пред ясны очи монарха (а то, как бы не подумал чего и не усомнился!) до проклятий своей глупости из опасения попасть под горячую руку нового Императора. А то, что у Михаила рука тяжелая успели убедиться многие. Особенно пугала многих присутствующих царящая во дворце обстановка. Собственно пугать она начала еще на дальних подступах к Таврическому, когда невесть почему возникшие заслоны на прилегающих улицах стали требовать "для вашей же безопасности" покинуть доставившие прибывших транспортные средства и прогуляться к входу во дворец пешком. А прогулка эта была еще та! Фронтовики с явной недоброжелательностью, а часто и с откровенной ненавистью рассматривали столичных хлыщей, тыловых холеных генералов, лощеных аристократов, явно испуганных депутатов Госдумы и прочих "гостей". Единственные, кто чувствовал себя в этой ситуации не просто в безопасности, а просто-таки, что называется, на коне, были репортеры. Впрочем, как вскорости выяснили проныры-газетчики, у причины такого отношения было имя, точнее фамилия и звание. И звали эту причину хорошего к ним отношения - генерал Кутепов, который строго-настрого распорядился относится к журналистам "со всем нашим уважением". Из чего газетчики сделали вывод, что вся эта вооруженная орава все ж таки управляема и приказам подчиняется. В общем, вся журналистская братия, которая с комфортом расположилась на передних рядах зала заседаний, чувствовала себя уверенно и вольготно, чего не скажешь об остальных присутствующих. |
