|
А он потом вышел на трибуну — и айда себя помоями обливать. «Я, — говорит, — и т-такой и с-сякой, я и негодяй, я и слепец…» А потом — фьюить! «Все, — говорит, — о-осознал, все понял и вас, — говорит, — благодарю». Даже, представь себе, хлопать ему н-начали. А по-моему, он подонок. Если б он выш-шел на трибуну и минуты две просто-напросто помолчал и в глаза людям посмотрел, — куда как п-правдивей это все было бы, честное слово.
Садчиков легонько подтолкнул Леньку в бок и показал ему глазами на парня, шедшего им навстречу. У парня был шрамик на лбу и половину лица занимали большие зеркальные очки. — Нет, — сразу же ответил Ленька, — не он. — Тише, — поморщился Садчиков, — г-головой качни, и достаточно. Он отошел на самый край тротуара, вытянул руку по направлению к витрине магазина, мимо которой шел парень в очках, и сказал Леньке: — Смотри, как к-красиво «Березку» отделали, а? Ленька не понял и переспросил: — Что? — Красиво, говорю, в-витрину отделали, — ответил Садчиков и пошел дальше. А оперативник, который был рядом с Костенко, заметил знак Садчикова, быстро перебежал улицу и двинулся следом за парнем в зеркальных очках и с маленьким шрамом на лбу. Росляков вернулся в управление к девяти часам. Он объездил десять спортивных обществ и отобрал фотографии всех высоких тренеров от двадцати пяти до тридцати лет, у которых когда-либо была кожаная куртка с желтой «молнией» и с потертыми манжетами на рукавах. Почему-то именно эта деталь — обтрепанные манжеты, — о которой ему рассказал рыжий геолог Гипатов уже в передней, провожая, врезалась Рослякову в голову и никак не давала покоя. Ему казалось, что именно по этой детали он должен выйти на второго преступника. Споря с самим собой, он думал: «Шерлокхолмовщина заедает. Манжеты, видите ли! Еще пушинку мне надо для полноты картины. Ребята засмеют, если узнают…» Он настойчиво отвергал эту «манжетную шерлокхолмовскую версию», но она неотступно сидела у него в голове. Впрочем, Костенко всегда спорил с теми, кто потешался над Шерлоком Холмсом. «Это от интеллектуальной недостаточности вы на англичанина нападаете, — говорил он. — Дедуктивный метод в ваши годы не проходили, его, наверное, считали буржуазным и идеалистическим… А мозг тренировать надо… И Конан Дойль именно к этому призывал своих читателей… И потом это благородно-отважный сыщик… Шерлоку Холмсу даже памятник стоит в Лондоне. А у нас про майора Пронина рассказывают анекдоты и если милиционеру нужен свидетель, бегут люди, как лани… Конан Дойль был логик, это качество не столько врожденное, сколько благоприобретенное, в нашей работе необходимое, а мы от него, как черт от ладана…» Росляков спустился к дежурному и спросил: — От Садчикова нет ничего? Дежурный ответил: — Молчит. — Может быть, мне туда подключиться? — сказал Росляков. — Пожалуй, лучше вам быть здесь. — Пожалуй, — согласился Росляков, — я пойду перекушу на полчасика, ладно? — Валяйте… — Если оттуда позвонят — я в буфете. Ленька спросил: — Может быть, немного посидим? — Это ночью, — ответил Садчиков. — Ноги отваливаются. Садчиков остановился и сказал: — А ну, п-покажи! Никогда не видел, как н-ноги отваливаются. Ленька улыбнулся. — Знаете, — сказал он, — я хотел у вас попросить совета. |
