«Вы видите в темноте или уже были здесь?» — хотела я спросить, но подумала, что это прозвучит глупо, и промолчала.

В пустоте коридора шаги порождали гулкое эхо. Ноздри щекотал слабый запах пыли, влажноватого дерева и плесени — для старинных построек дело обычное. Лепной карниз с цветочным орнаментом потемнел от времени, а кое-где даже обвалился; судя по всему, здесь и правда редко ходили посторонние, а потому о ремонте никто даже и не задумывался. Откуда-то сильно тянуло холодным воздухом, и вскоре стало ясно, почему.

Коридор выводил в открытую галерею — переход в восточное крыло дворца. Крыша защищала ее от дождя и снега, но ветер свободно гулял между колоннами — гораздо более сильный тут, на высоте четырех этажей, чем у земли.

Я замерла на пороге, потерянно кутаясь в меховую накидку. Удачный мне костюм подобрал Лайзо, ничего не скажешь…

— Леди Метель боится мороза?

Крысолов положил мне руки на плечи, то ли удерживая на месте, то ли готовясь подтолкнуть вперед, на скользкие, оледенелые плиты.

— Нет, не боюсь. Просто все это очень… неожиданно.

— Сюрпризы и должны быть неожиданными, — возразил Крысолов, и нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно. — Не бойтесь. Вы не успеете простудиться.

— Что вы, я беспокоюсь не о себе, — я смиренно потупилась, пряча улыбку. — Скорее, о вас. Ваша медная маска… Вдруг она примерзнет к лицу на таком холоде?

— Все может быть, — легко согласился он. — А потому давайте поспешим… чтобы не случился конфуз.

Проглотив смешок, я наконец соизволила шагнуть под гулкие своды галереи, зябко ежась.

Метель действительно прекратилась. Более того, за прошедшие несколько часов от густой пелены облаков не осталось и клочка.

Лунный свет, непривычно яркий и резкий, превращал снежную крупу — в бриллиантовую крошку, Хэмпширский дворец — в Ледяные Палаты из сказки о леди Зиме, ухоженный парк Черривинд — в колдовской лес, населенный призраками и феями. Морозный воздух щипал за щеки — до румянца, до онемения; дыхание вырывалось белесыми облачками, инеем оседало на светлых, неестественно гладких прядях парика.

Я подтянула меховую накидку выше, закрывая шею.

— Кажется, вы выиграли, сэр Крысолов.

— Мне повезло, — он шагнул ближе, так, что оказался прямо у меня за спиной. — Но маску все же придется снять — холодно. Вы же не станете оборачиваться, леди Метель?

Такие простые слова — но меня как огнем опалило. Лицу стало жарко, несмотря на мороз. Я облизнула пересохшие губы, чувствуя одновременно и азарт, и неловкость, и уязвимость — в такие игры мне играть еще не приходилось.

Может, права была леди Вайтберри, когда говорила, что я должна уделять флирту больше внимания?

«О, Виржиния, вы еще такая… девочка! — зазвенел у меня в ушах беспечный смех баронессы. — Поверьте, наука управляться с мужчинами не менее важна, чем эта ваша, как ее… бухгалтерия!»

— Конечно, не стану. Это было бы нечестно.

— Я верю вам, — ответил Крысолов и подступил еще ближе. Теперь я почти прижималась спиной к его груди, а вперед отодвигаться было некуда — там была только балюстрада, а за нею — заснеженный сад далеко-далеко внизу. — Но позвольте мне немного… подстраховаться, — раздался шорох, что-то металлически звякнуло. — Если вы обернетесь без предупреждения, я украду у вас поцелуй.

Последние слова он прошептал мне на ухо — тихо-тихо, едва различимо для слуха, но все еще с четким алманским акцентом.

Никакой маски не было и в помине.

Сердце у меня колотилось как сумасшедшее.

Я уже и сама не могла понять, хочу обернуться — или нет.