Флора оскорбилась.

– Мне кажется, что он, наоборот, хотел сказать, что было бы ужасно, если бы ты пострадала. Он волнуется за тебя, Кэрон, потому что очень хорошо к тебе относится.

– Прости, Флора. Просто я немного напугана. А Мелоди уверена, что кто-то готов приложить все силы, лишь бы навредить ей, потому что хочет, чтобы она ушла на пенсию. Все это не очень правдоподобно, конечно.

Я не хотела говорить Флоре, что мне приходилось работать с секретными документами, потому что тогда ей тоже могла грозить опасность.

– В чем же причина? Может, кто-то тебе завидует? Мервин говорит, что в отделе никто не знает, что цветы тебе посылает Джек Ховард. И кто-то из девушек даже предположил, что ты сама себе их посылаешь, на что Мервин только рассмеялся и напомнил ей, сколько в среднем получают сотрудники бухгалтерии.

Когда мы покончили с едой, я сказала:

– Мне как-то не по себе. Мы тут уплетаем за обе щеки, а Мелоди, наверное, так плохо. – Задумавшись на минутку, я продолжила: – Что ж… Взялся за гуж – не говори, что не дюж. Как насчет того, чтобы на десерт съесть шоколадное пирожное?

– Нам это просто необходимо. Особенно тебе, Кэрон. С тобой постоянно происходят какие-то удивительные вещи: сначала тебя преследовал Бас, теперь еще кто-то… От таких приключений состариться можно раньше времени. Надеюсь, в пирожном не будет никаких седых волос, – добавила она, посмеиваясь.

Не знаю, как там насчет волос, но в эту минуту мне показалось, что пирожное будет прекрасно смотреться на кончике носа моей смешливой подружки. Потом она собралась уходить. Джеймс с моими ключами еще не появлялся. Я проводила ее к главному выходу, и она спросила:

– Как ты думаешь, Джеймс ведь не имел в виду, что я вообще не должна появляться дома сегодня вечером? Мне нужно там кое-что взять.

Я представила, как выглядит в эту минуту ее жилище: мебель перевернута, матрасы разрезаны…

– Да нет, ходить туда, наверное, не стоит, раз он просил этого не делать.

Надеюсь, мне удастся все убрать до ее прихода.

– А ты что будешь делать, Кэрон? Если даже нам грозит какая-то опасность, ты же не будешь всю ночь сидеть у постели Мелоди.

– Понятия не имею. Это уж как Джеймс распорядится. Кстати, должна сказать, что в последнее время он слишком уж раскомандовался.

– Но, с другой стороны, он единственный человек, который предпринимает какие-то конкретные действия.

Когда я вернулась в палату Мелоди, она уже проснулась. Настроение у нее улучшилось.

– Знаешь, милая, это так приятно – чувствовать всеобщее внимание! И сиделки такие обходительные! Хотя я бы предпочла, конечно, чтобы меня окружали вниманием по другой причине.

– Вы замечательный человек, Мелоди! Во всем видите только хорошее.

Медсестра стала выгонять из палат посетителей, но моя приятельница крепко схватила меня за руку:

– Не уходи, дорогая. Ты можешь остаться, наверняка им сказали, что ты моя родственница.

Было уже поздно. А Джеймс так и не появлялся. Мелоди уже выдали снотворное (видимо, медсестры, работающие ночью, хотели облегчить себе жизнь). Я вышла в плохо освещенный коридор. Такое впечатление, что ходьба каким-то образом стимулирует деятельность мозга. Это как у деревянных кукол, знаете? Дергаешь за ножку – и марионетка поднимает голову.

Впервые мне представилась возможность спокойно обдумать то, что я знала о ситуации в компании. Очевидно, что человек, ворующий деньги, разбогател. Но, может быть, это было сделано специально, чтобы конкурентам было легче перекупить «Чемберс», поскольку появились некоторые проблемы? Если между исчезнувшими миллионами и действиями конкурентов есть какая-то связь, то неужели в этом задействован только один человек?

Мне было сложно поверить в то, что Джеймс способен нанести мне вред.