В принципе, теперь становится понятно, мои догадки были верны. Я именно об этом Маше и говорил. Богомолу не нужно тело. Он смог оказаться вне сосуда. Не просто перенестись из одного в другой, а вообще существовать самостоятельно. Чистый разум, свободное от рамок сознание. Хорошо ли это? Да ну на хер!

Я вообще не понимаю, какого черта он на такое решился. Мне бы, например, точно не хотелось быть…не знаю…чем? Просто частицами разума в воздухе? Просто воздухом? Увольте! А как же выпить хорошего, выдержанного виски? А как же заняться сексом с какой-нибудь знойной красоткой? Радости жизни. Вкус жизни. Без тела это невозможно. Хоть в триста раз я стану могущественнее, мне оно не надо.

— А теперь смотри…– Продолжила Елена Сергеевна. — Мы говорили сейчас о девяноста процентах. Но ведь это тоже не предел. Так вот…При ста процентах рождается абсолют. Идеальный чистый разум, поглощающий знания, накопленные миллиардами цивилизаций этого и других миров. Полное покорений всех материй. Полное отсутствие потребностей. Независимость от пространств и времён. Человек может стать одновременно элементарной частицей, а может целой галактикой или скоплением галактик…

— Ты повторяешь мои слова, милая…Понятно, конечно, видеть, как сильно они запали тебе в душу, но… пожалуй, я предпочел бы их услышать от кого-то другого. Постороннего, знаешь ли, проще убить.

Мы с Еленой Сергеевной вздрогнули одновременно. Головы тоже повернули одновременно.

Богомол стоял в нескольких шагах от нас. Стоял и улыбался. Рядом с ним замерла Маша. Вот она, как раз, не улыбалась. Она была бледной. И, сдается мне, сильно напуганной.

Глава 19

Честно говоря, ощущение у меня было странное. Такое чувство, будто я играю в пошлой, бездарной пьеске. Или снимаюсь не в самом лучшем фильме. Этакая комедия положений, когда каждый оказывается не там, не тогда и не в том виде.

Вот я и Фокина точно оказались не там. И не в той компании. Бегали, бегали. Суетились, суетились… А в итоге выясняется, что и беготня, и суета не были нашей инициативой. Мы просто марионетки, не более.

Впрочем, что мне Фокина? Зачем я вообще парюсь на ее счет? Не надо забывать, девчонка — Охотник. Она так-то явилась за моей головой, приняла заказ от начальника тюрьмы.

Я прям как дурачок, честное слово. По крайней мере, стал дурачком в обществе этих дебильных пионеров. Расчувствовался. Раскис.

И Ряскин с Мишиным мне друзья, и Маша — почти товарищ… Вот до чего додумался в итоге…Плохо они все на меня влияют. Плохо! И они, и это место дурацкое. Появились непонятные склонности к коллективизму. Ужас! Этак скоро вообще до какого-нибудь непотребства дойдет.

— Что молчишь, родная? — Богомол расплылся такой широкой улыбкой, что я реально подумал, не лопнуло бы лицо у бедолаги. Или наоборот… Хоть бы его довольная рожа лопнула к чертям собачьим. И он сам тоже.

Впрочем, бедолага — это точно не про него. У неадеквата все отлично. Способности на месте, понимание ситуации на месте. Не то, что я. Стою идиот-идиотом, ни хрена не врубаюсь в происходящее.

Судя по тому, как ведет себя Богомол, с Еленой Сергеевной, а точнее с тем, кто находится внутри вожатой, неадекват очень даже знаком. Более того, словечки «милая», «родная» — явный признак личных отношений. Баба она его, что ли…Баба…Опять женщина. А как же усирались все вокруг, утверждая, будто псиониками рождаются только мужчины. Вот ведь незадача…Уже вторая женщина на моем пути со способностями. Явно в истории происхождения псиоников скрыта не одна ложь. Там до хрена этой лжи. Сначала про мутацию назвездили, а потом и про половую принадлежность. На хрена только?

— Привет, Боря. — Елена Сергеевна повернулась лицом к Богомолу и улыбнулась с таким же показным восторгом, с которым скалился он сам.