— Перестань! У меня сейчас морская болезнь начнётся от твоих мельтешений. — Ряскин схватил шишку с земли и швырнул ее в Толстяка.

Естественно, промахнулся. Шишка прилетела Богомолу в плечо. Богомол удивленно посмотрел на Антона с выражением во взгляде, будто хотел спросить: «Кто здесь?». У него реально физиономия выглядела сильно обалдевшей. Он не мог понять, откуда вообще все эти люди взялись. В итоге Богомол всё же ничего не сказал. Просто отвернулся.

Мы сидели возле корпуса. На улице начало смеркаться, но заходить внутрь здания почему-то не хотелось.

Ужин прошел без нашего участия. Правда, Елена Сергеевна позаботилась и оставила шесть порций своим подопечным. Мне, Ряскину, Васе, Богомолу, Селедке и Фокиной. О придурках из старшего отряда она, кстати, тоже не забыла. Все-таки Леночка — исключение из правил. Вожатая не только красива, но и умна, добра… Короче, просто идеал какой-то.

Вожатая вообще очень сильно переживала за всю ситуацию. Но ругать, в отличие от Константина, который, кажется, готов был нас убить, и если бы его не сдерживал уголовный кодекс, непременно убил бы, не стала. Только посмотрела на меня грустным взглядом и покачала головой. Опять почему-то на меня…

После того, как Элеонора пропесочила всех участников драки, нас отвели в столовую, где не очень довольная вынужденной задержкой повариха махнула рукой в сторону трех столов, сдвинутых друг к другу. И мы получили положенный ужин. Видимо, при всем том, что наша компания снова умудрилась отличиться, рисковать здоровьем детей и держать их на голодном пайке руководство лагеря не решилось.

Но аппетита не было ни у кого. Даже у Мишина. А это вообще нечто странное. Можно сказать, из ряда вон.

Все сидели, будто в воду опущенные. Кроме меня, Федьки и Маши. Мы втроем особо не веселились, конечно, но и драму не разыгрывали.

Ну, я и Маша — понятно. Мы еще не успели поговорить с девчонкой наедине, однако, судя по тому, что Фокина изначально вступила со мной в диалог, а не начала предпринимать решительные шаги, могу предположить, на данный момент нас интересует одно и то же. Как выбраться из этой чертовой ловушки.

А вот Лапин…

Причина всеобщего трагизма у подростков, на самом деле, была простая.

— В субботу — родительский день, товарищи пионеры. И с каждым из ваших пап и мам мы будем беседовать лично. — Сообщила перед тем, как выпустить нас из директорского кабинета, Элеонора. — Соответственно, вы понимаете, скорее всего, итог родительского дня — ваше позорное исключение и преждевременная дорога домой.

Прозвучало, прямо как «преждевременная кончина». Хотя, реакция товарищей на то и была похожа. Словно они узнали о смертельном диагнозе. Вот именно эти слова заместителя Гоблина и стали причиной всеобщего уныния.

А Лапин, я так понимаю, не переживал лишь по той причине, что был уверен, папочка точно будет на его стороне. Насколько я понял по словам той же Нины Васильевны, сказанных еще в день приезда, папаша у спортсмена — какой-то большой, важный человек. Об этом, кстати, помнила и сама Элеонора. Каждый раз, когда ее взгляд останавливался на Федьке, она хмурилась и кривилась, будто от зубной боли. Видимо, понимала, виновные в драке, может, действительно поедут домой, но и не факт, что следом за нами не поедут домой директор лагеря со своим замом. Если родитель Лапина настолько крут, то вполне возможно, он накажет не только прямых нарушителей, но и косвенных, которые были не в состоянии уследить за детьми. Однако, надо отдать должное Элеоноре, несмотря на вполне реальную перспективу проблем для администрации, она Федьку из числа нарушителей порядка и дисциплины не исключила.