Тишина в комнате стала оглушительной. Айлин видела, как длинные пушистые ресницы Роберто дрогнули и взгляд его скользнул с ее лица на белые атласные плечи, затем ниже, на тугие полушария грудей с торчащими сосками, потом — па узкую талию, плоский живот, мягкую округлость бедер и наконец остановился на темном треугольнике волос.

   Понимает ли он, для чего я пришла? — спрашивала она себя со страхом и надеждой. Что я пытаюсь вернуть ему то, чего лишила три года назад здесь же, в этой комнате?

   Он стоял неподвижно.

   — Я так люблю тебя, Роберто, — тихо сказала Айлин. — Пожалуйста, не надо от меня отказываться. Разреши мне попытаться стать тебе настоящей женой.

   Ни один мускул не дрогнул на его лице, и только взгляд снова пополз по ее телу вниз, а затем, помедлив несколько бесконечных мгновений, стал подниматься с той же мучительной неторопливостью, все выше и выше, пока глаза их — черные и голубые — не встретились. Только тогда, тяжело вздохнув, он хрипло скомандовал:

   — Иди сюда, ты, сумасшедшее запутавшееся существо.

   Сдавленно всхлипнув, Айлин бросилась к нему, прижалась всем телом, почувствовала, как он обнял ее, и сама крепко обхватила его руками.

   Губы их слились, утоляя годами копившийся голод, и поцелуй этот длился до тех пор, пока ей не показалось, что в целом мире остались одни лишь они.

   Руки любимого трогали ее, касались, гладили, — забирая то, что она отдавала наконец так безудержно и так щедро.

   Сгорая равным по силе желанием вознаградить его, Айлин с готовностью отвечала поцелуем на поцелуй, лаской — на ласку, пока не рухнул последний барьер, разделявший их тела, сорвавшись с его плеч снежной лавиной махровой ткани.

   Застонав, Айлин прильнула к мужу, вжимая, вдавливая себя в его плотное горячее тело.

   — Моя красавица! — услышала она голос Роберто. — Родная…

   Все ее чувства сконцентрировались на том, чтобы получить свою долю наслаждения.

   Когда Роберто взял ее на руки и понес к кровати, она продолжала прижиматься к нему все так же исступленно и неистово, не позволяя ни единой пяди пространства разделить их тела, и они вместе, словно одно существо, рухнули на матрац.

   — Не торопись, родная, — пробормотал он. — Это нужно делать медленно, шаг за шагом…

   — Ничего подобного, — возразила Айлин, гладя его сильные плечи атлета и с наслаждением запуская пальцы в буйную поросль на груди. — Сегодня утром мы уже делали это шаг за шагом, и ты помнишь, чем все кончилось. Пожалуйста, не сдерживайся, Роберто. Ошеломи, оглуши меня, не давай мне опомниться, потому что в глубине души я все ещебоюсь. Боюсь тебя разочаровать, боюсь снова тебя подвести. Она даже не догадывалась, сколь напрасными были теперь все ее страхи. Она не разочаровывала его, а, напротив, заставляла влюбляться в себя снова, снова и снова.

   — Нет, остановись, теперь ты должна остановиться, — настаивал он, накрывая рукой ее шаловливые пальцы.

   — Но почему? — спросила она с лукавой улыбкой и, отняв руку, снова принялась за свое.

   — А вот — почему! — тихонько рассмеялся он и скользнул рукой к ее влажному лону.

   Айлин замерла, хватая воздух широко раскрытым ртом.

   — О, Роберто… — шептала она, задыхаясь. — Я не могу больше… Быстрее…

   Но теперь пришла его очередь бояться ее подвести.