И по притихшему залу пронеслось как вздох:

– Остаётся… Акапулько… Ответственное задание… Остаётся… Ответственное задание…

Вечером того же дня в маленьком кафе на Приморском бульваре Санта‑Моники Стив говорил Мэй:

– Понимаешь, дорогая, даже не знаю, как все это расценить… Желание ли дать мне последний шанс, или расчёт на то, что у меня ничего не получится, и уж после этого выгнать на законном основании. Может, шеф опасается скандала, если уволит меня сейчас?.. К сожалению, оригиналы документов остались у него. Теперь он их из рук не выпустит, если уже не уничтожил…

Мэй, дожёвывая пирожное, несмело возразила:

– Едва ли он решится, Стив. Он должен предполагать, что у тебя есть копии…

– Копии почти ничего не значат, дорогая… Хотя… – Стив задумался. – Как бы не получилось, что эта поездка снова выведет на тропу ОТРАГа… Ты запомни это слово, Мэй, – ОТРАГ… Весьма странная западногерманская компания. На её американских связях я и погорел… Обязательно сохрани копии… до моего возвращения.

– Разумеется, Стив. В воскресенье отвезу их на ранчо матери.

– Да, пожалуй, так будет лучше.

– Послушай, Стив… – Она снова принялась за пирожное. – Твоё новое задание… Что он за человек – этот Цезарь Фигуранкайн?

– Загадочная личность…

Стив протянул Мэй сигареты, но она отрицательно тряхнула головой. Тогда он закурил сам, глубоко затянулся и устремил взгляд в открытое окно, возле которого они сидели. За окном угасал закат. Небо и полосы облаков у горизонта ещё отливали красновато‑оранжевой медью, но океан уже потемнел и казался свинцовым. С берега доносился тяжёлый гул наката…

– Цезарь Фигуранкайн – загадочная личность, – задумчиво повторил Стив. – Один из богатейших людей Америки. Может быть, самый богатый… Мультимиллионер, но никто не знает точно, сколько он стоит и даже как выглядит. Иногда снисходит до интервью, но даёт их в слабоосвещенных помещениях, где его фигура и лицо почти неразличимы. Год назад Роберт Смит – из бостонской газеты – попытался во время интервью снять его в инфракрасном свете. Там оказались какие‑то хитрые детекторы, и проделка Роберта обнаружилась. Он отделался сравнительно легко – сломанным ребром. Подал в суд на охранников Фигуранкайна, но, разумеется, впустую. Вдобавок сам заплатил штраф за попытку обмануть. После этого, насколько мне известно, Фигуранкайн не встречался с представителями прессы. Завтра он прилетает в Акапулько. Я должен любым способом повидать его и взять интервью… Вот так… Роберт говорил, что Фигуранкайн – вздорный старикашка, от которого воняет обезьяньей мочой, ревностный католик и ненавидит коммунистов…

Мэй медленно помешивала маленькой серебряной ложечкой кофе. Спросила совсем тихо:

– Сколько же времени он пробудет в Акапулько, Стив?

– Задай вопрос полегче, дорогая. Фигуранкайн никогда не афиширует своих намерений. Может прожить и месяц в одном из самых фешенебельных отелей Акапулько, а может исчезнуть завтра же.

Она печально улыбнулась:

– Ничего себе задачка. Но я понимаю нашего шефа. Никому, кроме тебя, такое не под силу.

– Спасибо, Мэй, но… прозвучало это почти как некролог.

Она испугалась:

– Ой, что ты говоришь! Какие вещи! Сейчас же постучи по дереву. Ну пожалуйста, постучи, Стив.

Он рассмеялся:

– Поблизости нет ничего деревянного. Металл и пластик…

– Есть! Вот.

Она схватила его руку и постучала ею о поручень кресла. Он продолжал смеяться:

– Не уверен, что это настоящее дерево.