Джин Вулф. Пират
Эта книга посвящается сэру Генри Моргану, Уильяму Дампиру, Александру Эксквемелину, Калико Джеку Рэкхему, Анне Бонни и Мэри Рид. Но в первую очередь благодарный автор посвящает ее Беке Рориг Каждый нормальный мужчина временами испытывает искушение поплевать на ладони, поднять черный флаг и начать резать глотки.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Мы редко принимаем исповеди, но я принял несколько в прошлую субботу по предварительной записи. Сегодня вечером в дом приходского священника явился некий человек с вопросом, помню ли я его исповедь. Я ответил отрицательно. — В таком случае вы, вероятно, также забыли, что сказали мне, выслушав мое признание. Я помотал головой: — Прекрасно помню. Я сказал вам, что и сам убийца. Он слегка обалдел, и я предложил ему присесть. — Домработница уже ушла, — добавил я, — но могу угостить вас чаем или растворимым кофе. — Я указал на свой стакан. — Это вода со льдом, никогда не могу напиться вволю. Воды у нас тоже полно. — Я рассказал вам, что я сделал, — сказал он. — Должно быть, — кивнул я. — Не советую повторять. — Не буду. Даже и не хочется. Мне здорово полегчало! Я ваш должник по гроб жизни. Разумеется, я сказал «очень любезно с вашей стороны» и вежливо поинтересовался, чего ему угодно. — Мне угодно знать, что сделали вы. — Он вздохнул и в следующий миг ухмыльнулся. — Вы не обязаны ничего рассказывать, я знаю. Вы ничего мне не должны. Но… — Признание облегчает душу. — Именно так, падре. Облегчает. Кроме того, я очень хочу знать. Я никому не расскажу, а даже если бы и рассказал, мне бы никто не поверил. Так вы расскажете? В виде одолжения? — Ради своего же блага. — И моего тоже. Я думаю, мне это поможет. — Вдобавок вы же мне рассказали, пусть я и забыл все. Не стану спрашивать, забудете ли вы мою историю. Я знаю ответ. Здесь для него было лучше промолчать, что он и сделал. — Я находился на корабле. Один человек там оскорблял меня. Снова и снова, причем так, что было ясно: добром это не кончится. Мой гость кивнул. — Мы участвовали в крупном сражении — мы с ним на одной стороне. Там билось много мужчин, в общей сложности, наверно, с полсотни. И на нашей стороне сражалась одна женщина — чуть не забыл про нее. У моего обидчика за поясом был молоток — так, чтобы легко выхватывать правой рукой. Он использовал молоток в качестве оружия. — Прошу прощения, падре. Мне не следовало спрашивать. — Ничего, все в порядке. — Теперь настала моя очередь вздохнуть. — Это только один случай. Боюсь, есть много других — все зависит от того, как Бог судит подобные поступки. Я отхлебнул воды из стакана, собираясь с духом. — Этот человек — тот самый, который оскорблял меня, — подошел пожать мне руку после боя. Я сражался ганшпугом — дубовой палкой с железным наконечником. Примерно такой длины. Я показал длину, как рыбак показывает размер рыбы, и мой гость кивнул. — Четыре с половиной фута, наверное. Может, пять. Она была бы тяжелой и без железного наконечника, но наконечник добавлял палке веса с одного конца. Понимаете, о чем я? — Он хотел пожать вам руку, — сказал гость. — Да. Да, хотел. Тогда мне все пожимали руку, ну и он не остался в стороне. Я взял его руку и удержал в своей, чтобы он не схватился за молоток, а левой ударил сверху ганшпугом, который лежал у меня на плечах. — Ясно… — Когда он упал без чувств на палубу, я ударил еще раз, сильнее прежнего, взявшись за ганшпуг обеими руками. |
