Джордана не опустила глаз.

— Откуда нам знать, что он этого не сделал? И что они не вымогают еще чего-то?

— Какая мне разница, — ответила Маргарет. Она закрыла лицо руками и заплакала. — Здесь просто ужасно. Они не выпускают нас никуда, кроме туалета, и к тому же часовой стоит перед открытой дверью и пялит глаза. Они не дают нам разговаривать с нашими мужчинами. Мы даже не знаем, что с ними. Может, их вообще нет уже в живых.

— С ними все в порядке, — сказала Джордана. — Позавчера я видела, как им несли поднос с едой.

Стюардесса вдруг перестала хныкать.

— Простите меня, миссис Аль Фей. Я вовсе не хотела, чтобы вы приняли на свой счет мои слова. Просто всего этого чересчур много для моих нервов, вот и все.

Джордана сочувственно поглядела на нее.

— Я думаю, это чересчур для нас всех. Самое страшное в том, что мы не знаем, что ждет впереди. Они это понимают, потому так и обращаются с нами.

Она подошла к заколоченному окну и попыталась хоть что-то разглядеть через узкую трещину в доске. Но за окном была непроглядная ночная темень. Она вернулась к столу, села на свободный стул и тоже уставилась на керосиновый огонек в лампе.

Она потеряла счет времени. Не знала, прошло полчаса, час или два, когда дверь в бокс вдруг с шумом распахнулась. Все женщины удивленно повернули головы к двери: там стояли два солдата.

Один из них пальцем показал на Джордану.

— Тебя, — хрипло проговорил он по-арабски. — Идем с нами.

— Я?! — ошеломленно переспросила она.

Такое случилось впервые. Даже ежедневные записи на магнитную пленку делались в боксе. Ей давали вырезанную из газеты полоску с датой и заголовком дня из «Геральд Трибюн» и больше ничего. Она прочитывала это в микрофон и добавляла несколько слов о себе и детях. После этого магнитофон уносили. Она могла только догадываться: пленка нужна, чтобы убедить Бейдра в том, что она и дети еще существуют.

— Да, ты! — повторил солдат.

Остальные женщины испуганно смотрели на нее.

— Не волнуйтесь, — быстро проговорила она. — Быть может, пришло известие, которого мы так ждем. Я скоро вернусь и все вам расскажу.

Она встала и направилась к двери. Солдаты повели ее к боксу начальства. Открыли дверь, пропустили Джордану и закрыли, сами остались снаружи.

Она стояла и с непривычки щурилась от яркого света. Здесь освещение было не керосиновое. Где-то тарахтел мотор-генератор. Электричество. По радио звучала арабская музыка.

Лейла с Рамаданом сидели за столом рядом с третьим человеком, которого она не узнала, пока он не встал и не повернулся к ней с приветствием:

— Госпожа Аль Фей, — он поклонился.

Она посмотрела на него с большим удивлением.

— Месье Ясфир?!

Он улыбнулся.

— Гляжу, вы запомнили мое имя. Я польщен.

Она пропустила реплику мимо ушей.

— Надеюсь, вы устроены вполне удобно, — сказал он любезно. — К сожалению, мы не в состоянии ответить на ваше щедрое гостеприимство в полной мере, но делаем все, что в наших возможностях.

— Месье Ясфир, — ответила она холодно, — может, перестанете пудрить мне мозги и перейдете к делу!

Взгляд Ясфира сразу стал жестким.

— Я чуть не забыл, что ты американка. — Он протянул руку назад и взял со стола листок бумаги. — Прочитаешь в микрофон вот это заявление.

— А если я откажусь?

— Было бы весьма печально.