— Я решила, что ты будешь спать в этой комнате, — брюзгливо объявила Агата.

Она ввела племянницу в крохотную комнатенку, где только и помещалась туземная деревянная кровать, на которой лежал тощий, почти не заметный матрас.

— Я использовала эту комнату для больных, — продолжала Агата, — но больше мне нечего тебе предложить.

— Жаль, что я причиняю вам столько неудобств, тетя Агата.

— Иначе и быть не могло. Я так понимаю, что теперь, когда твоя тетя Маргарет умерла, мать от тебя отказалась. Она вечно увиливала от своих прямых обязанностей.

Тетка говорила о матери так пренебрежительно, что Бертилле захотелось ее защитить, но в глубине души она сама думала так же. Однако спорить с теткой было бессмысленно, и девушка промолчала.

Малайцы, тащившие чемоданы Бертиллы всю дорогу с самой пристани, внесли их в спальню.

— Может быть, вы им заплатите, тетя Агата? — спросила Бертилла. — Ведь у вас все мои деньги.

Тетка немедленно вступила, как догадалась племянница, в долгий и бурный спор по поводу оплаты носильщикам.

Бертилла хотела бы вознаградить их достойно — ведь дорога была долгая и утомительная, а чемоданы они тащили на спине.

Но поскольку у нее не осталось ни пенса, Бертилла только и могла, что беспомощно стоять рядом с теткой, которая в конце концов одержала победу, и носильщики, презрительно взглянув на то, что она им дала, ушли прочь весьма недовольные.

— Ты бы лучше сняла свой изысканный наряд и надела что-нибудь подходящее для работы, — пробрюзжала тетка.

— Может, вы сначала дали бы мне попить, — произнесла племянница. — Очень жарко, и меня мучит жажда.

— Напейся сама, только не заставляй себя долго ждать.

— Разумеется, — заверила ее Бертилла. — Вы только покажите мне, где что находится.

В тот же день Бертилла поняла, почему тетка такая тощая. Есть было почти нечего.

Девушка узнала, что дети, посещающие миссию, чтобы воспринять основы христианской веры, а также научиться грамоте, получают в полдень чашку самого дешевого риса.

Трапеза дополнялась фруктами, сорванными в джунглях; иногда детям давали немножко сахара.

Плоды были большей частью незнакомы Бертилле, но она узнала дуриан по его ужасному запаху — какой-то смеси запахов лукового соуса, сливочного сыра и темного хереса.

Были еще кокосовые орехи, покрытые волосатой оболочкой и содержащие внутри жидкость, цветом напоминавшую сливки.

Бертилла была голодна и заставила себя попробовать кокос, по вкусу он напоминал богатый маслом сладкий крем.

Тетка ела то же, что и она; Бертилла глотала рис и думала, что диета здесь по меньшей мере скудная.

Тетка выпивала за день огромное количество чашек местного чая; она сказала Бертилле, что при необходимости можно зарезать курицу.

Куры клали яйца в траве возле дорожки, протоптанной детьми. Отыскивать и собирать эти яйца стало обязанностью Бертиллы.

Больше всего угнетало Бертиллу отношение тетки к ее помощницам.

Это были красивые молодые женщины с изящными фигурами и длинными черными волосами, свободно ниспадающими на талию. Когда тетка за ними не наблюдала, женщины смеялись и переговаривались между собой.

Они были полны того естественного счастья, которое бурлит и переливаете; через край при самых неблагоприятных обстоятельствах.

Одна из женщин явно была даячкой, мочки ушей ее были вытянуты из-за тяжелых круглых серег, какие носили женщины этого племени.

Насчет двух других Бертилла решила, что они малайки.

Тетка не оставила у Бертиллы никаких иллюзий относительно этих женщин в первый же вечер после ее приезда.

В конце дня Бертилла вышла из домика миссии, где ей было приказано вымыть пол и убрать за ребятишками вещи, и, к ужасу своему, увидела, как тетка хлещет женщину-даячку прутом по плечам.