— Госпожа, — сказал он ей, — тигры Момпрачема готовы обрушиться на Саравак. Они поклялись освободить Сандокана и его друзей, или погибнуть все до единого.

— Малайцы ждали только вас, — ответила девушка. — Поклянитесь, однако, что не причините зла Джеймсу Бруку и в случае вашей победы отпустите его на свободу.

— Если вы говорите от имени нашего капитана, мы будем повиноваться вам.

Два часа спустя, малайское войско, под предводительством будущего султана, покинуло кампонг и двинулось маршем вдоль берега, а флотилия Момпрачема, вместе с Адой и Каммамури, вышла в море, сопровождаемая еще сотней праос, собравшихся со всех малайских поселений обширного залива Саравак.

Были приняты все меры, чтобы захватить столицу княжества врасплох. Все эти силы должны были напасть одновременно с берега и со стороны реки.

Флотилия плыла медленно, чтобы дать войскам время продвигаться вперед, и каждый вечер приставала к берегу, ожидая гонцов Хассина.

Айер-Дак прилагал немало усилий, чтобы успокоить тигров Момпрачема, которые горели желанием отомстить за поражение своего капитана, предав огню и мечу весь Саравак.

А пока что, томясь от бездействия, они устраивали охоту за каждым судном, которое направлялось в Саравак, не давая тем самым радже получать известия о продвижении своей эскадры.

Четыре дня спустя, на закате, флотилия достигла устья реки. В ту же ночь и войска Хассина должны были обрушиться на город.

Чтобы не подвергать девушку всем опасностям и ужасам сражения, Айер-Дак приказал тому праос, где была Ада, укрыться в маленькой заводи. Но Каммамури, однако же, перешел на его судно, не желая оставаться в бездействии в этот решительный момент.

— Ты отвечаешь за Тремаль-Найка, — сказала ему Ада, когда они расставались. — Во что бы то ни стало освободи и приведи его ко мне живым.

— Пусть меня самого изрубят на кусочки, но хозяин будет спасен, — ответил храбрый маратх. — Как только высадимся, я буду пробиваться прямо к дворцу раджи; я уверен, что пленники содержатся именно там.

— Иди, Каммамури, и да хранит тебя Бог.

Айер-Дак отдал последние приказания перед сражением. Он поставил во главе эскадры самые большие суда, вооруженные тяжелыми пушками. Экипаж их состоял из самых отчаянных пиратов Момпрачема. Им надлежало выдержать первый натиск, тогда как другие, окружив флот раджи, должны были взять его на абордаж.

В десять часов вечера флотилия двинулась, быстро поднимаясь вверх по реке. Все паруса были спущены, палубы пусты, в легкие суда шли на веслах.

Река была пустынна. Ни одного вражеского корабля не было ни у правого, ни у левого берега, и даже в прибрежных лесах, откуда легко было обстреливать идущие по реке суда, не видно было солдат.

Но эта тишина не успокаивала Айер-Дака. Ему не верилось, что до Брука ничего не дошло о восстании, которое уже пять дней разгоралось в его княжестве; он знал, что раджа — человек осторожный и хитрый, окруженный верными ему даяками и индийцами, не даст захватить себя врасплох. Он боялся засады около города и потому держался начеку.

В полночь флотилия была уже в полумиле от Саравака. На темной линии горизонта начали проступать его первые дома. По-прежнему все было тихо, только легкий плеск весел да скрип уключин тревожили ночную тишину.

— Ничего не слышишь? — спросил Айер-Дак у стоявшего рядом Каммамури.

— Ничего, — отвечал маратх.

— Эта тишина меня беспокоит. Хассин должен был уже подойти и начать атаку.

— Возможно, он ждет, когда заговорят наши пушки.

— Ого!..

— Что такое?..

— Флот!..

На повороте реки вдруг показалась внушительная масса судов, которые, выставив пушки, преградили им путь.