— Без ошибки?

— Полностью! Полгода проверяли. Все сошлось. На днях будут брать. Есть мнение: разрешить вам присутствовать при операции. Не в группе задержания, конечно, но со стороны понаблюдать.

У меня захватило дух.

— Это… санкционировано?

Он вскинул взгляд в немыслимую высь и скупо улыбнулся.

— Значит, согласны?

— Не то слово.

— Очень хорошо. Мы сообщим. А к работе над книгой приступайте. Желаем успеха.

Глава 25

Естественно, я никому ничего не стал говорить об этой беседе. Ни Насте, ни на службе. Старался, делал свое дело, иногда беззвучно матерясь от «самотека» начинающих авторов. Впрочем, понимал, что и из них могут вырасти настоящие писатели, если не будут лениться, если не сломаются под тяжким грузом неудач. В некоторых строках я угадывал проблески настоящих талантов — и радовался этому, и вздыхал, представляя, сколько преград, разочарований, разлук ждет этих молодых людей на тернистом пути литератора. И кто из них сможет выдержать весь этот путь?.. Я помечал эти имена: и мужские, и женские, выписывал в особый «премиальный список» — сам придумал такое ироническое название. Конечно, их немного было. Из десяти рукописей в одной улавливалось что-то хоть что-то стоящее, но без гарантий. Примерно один текст из пятидесяти вызывал желание заняться автором всерьез, тащить его, учить, наставлять: «У тебя есть талант, грешно, если ты его погубишь!..» И опять же без всяких гарантий. Хватит характера, не хватит? Вытянет, не вытянет?..

Как раз над одной такой рукописью — женской, между прочим — я и корпел. Автор обозначился как Варвара Варина (я сильно подозревал, что это псевдоним, причем пробужденный, скорее всего, Галкой Галкиной, юмористическим персонажем из рубрики «Зеленый портфель» журнала «Юность»). Ладно, дурость псевдонима можно было простить за несомненный дар! Но дело в другом. Стиль был неряшливый, растрепанный, композиция рыхловатая… И это не беда, это преодолеется с опытом. Беда будет, если эта самая Варвара возомнит себя гением! А по некоторым словесным выкрутасам уже можно было так подумать… В общем, надо будет взяться за нее.

Я размышлял об этом, когда раздался звонок по внутреннему. Завотделом взял трубку, послушал, сказал «да» и, положив трубку, с преувеличенной вежливостью обратился ко мне:

— Вас просит приемная! В лице Ларисы.

— Понял, — я сунул машинописные листы в папку. — И это лицо наверняка потребует от меня зайти к первому лицу…

И я не ошибся. Секретарь заговорщически подмигнула, коротко кивнув на дверь:

— Ждет!

Когда я вошел, мне сразу бросилось в глаза, что Мизин еще сдал. Не катастрофично, нет. И даже не очень резко. Но немного сдал. По крайней мере, мне это бросилось в глаза. Похудел, резче обозначились вертикальные морщины на лице. Глаза запали чуть поглубже.

Тем не менее, мне он обрадовался.

— Входи, входи! Присаживайся. Извини, на сей раз угощения не предлагаю, в Союзе мероприятие, черт бы его подрал, придется торчать в президиуме… В двух словах: работа идет. В основных инстанциях я тебя рекомендовал. Принципиальных возражений нет, и это главное.

— А что, есть непринципиальные?

— Да нет, — главред слегка поморщился. — Есть пожелания: пусть оботрется, наберется опыта… Я на это отвечаю: что он и делает. Вот что! Во-первых, как твоя книга по заказу КГБ?

— Идет неплохо. По графику.

— Угу. Ты поднажми. Пусть будет с опережением графика. Это будет огромный плюс. Огромный. И во-вторых…

Во-вторых он сказал, что нам с ним надо заняться тем, что сегодня бы назвали «мастер-классами».