|
А. Макаренко Е. Н. ЛОГИНОВОЙ 11 сентября 1937, Ялта Дорогая Екатерина Николаевна! Через час после отправки Вам письма#1 я получил посылку деревянный ящик 80*60*40. Хорошо, что мои нервы отличаются некоторой устойчивостью: я не столько испугался, сколько почувствовал бодрую солидность Вашего органа, а также массивную величину оказываемого мне доверия. И подумал: получив такой ящик материалов, только подлец может написать плохую статью. Правда, в огромном ящике оказалось три симпатичные книжечки, настолько симпатичные, что Ваше указание на их библиотечное происхождение, далеко не лишнее указание. Но все равно. Статью после этого нужно написать хорошую, в противном случае стыдно будет проходить по Пушкинской площади. Я теперь понимаю, что это был один из самых легкомысленных шагов в моей жизни, когда я обещал Вам и Кривицкому эту обязательно "хорошую" статью. Ничего не поделаешь - у Вас такой народ обаятельный. Вот и теперь: посылать ящик 80*60*40 и одновременно желать мне хорошо отдохнуть. Я благодарен Вам, восхищен и... принимаюсь за работу. К 25-му, а может и раньше, статья будет у Вас. Я не подведу, ибо прекрасно понимаю, что у Вас должно еще остаться время, чтобы заказать кому-либо лучшую статью. Привет всем. А. Макаренко P.S. Насчет морали трудно. Я кое-кому показывал мои "тезисы" - падают в обмарок. Все дело в "любви". Я доказываю, что "любовь" - функция, а мне говорят - аргумент. Вы даже представить себе не можете, сколько еще у нас христиан, воображающих, что они марксисты#2. Я их боюсь, с детства перепуган. А. М. Л. В. КОНИСЕВИЧУ 24 ноября 1937, Москва Дорогой Конисевич! Я тебе давно не писал, и ты мне не пишешь. Как там ты поживаешь? Как жена? Ездишь кудав или сидишь на месте? Мне говорили, что у вас в Одессе появилось много наших коммунаров, и все они сделались будто морскими волками. Кого ты встречаешь там? Я все пишу и пишу. "Книгу для родителей" закончил, скоро она выйдет отдельным изданием. Сейчас печатаю в "Октябре" роман "Честь". Найдешь - прочитай. Пиши пожалуйста, на меня не обращай внимания, я загружен свыше моих сил. Привет. А. Макаренко В. Г. ЗАЙЦЕВУ 24 ноября 1937, Москва#1 Дорогой Василий! Прсти, что отвечаю на твое письмо с опозданием. Был очень болен, перенес тяжелый грипп с разными осложнениями. Очень интересуюсь Вашими комсомольскими новостями и вашей жизнью, но оттуда никто мне не пишет, даже Колька#2, нахал такой, не отвечает на мое письмо. Я обязательно хочу знать точно, какие ребята живут в Комсомольске, что делают, где работают, как живут, кто женился, кто не женился, кто пьянствует, кто воздерживается, кто доволен, кто недоволен, какие у него перспективы и планы на будущее. Очень тебя прошу, немедленно по получении сего письма напиши мне подробно о Вашей жизни, а если тебе будет лень исполнить мою просьбу, потому что поэты вообще ленивый народ, попроси кого-нибудь сделать это вместо тебя. Я даже не знаю, что за компания собралась там в Комсомольске. В особенности интересуюсь Пановым и Харченко. Если бы они были люди, а не граки#3, то, наверное, давно бы уже мне написали. Очень хочу интересоваться и другими, но все такие свиньи, ни одна собака обо мне не вспомнила и не написала. И это называется - дзержинцы! Что касается твоих стихов, то я готов не только помогать тебе критикой, но и устраивать их в журналы, но для этого необходимо выполнение главного условия: стихи должны быть хорошие. То, что ты мне прислал, слабо, гораздо слабее твоих прежних стихов. "Амур" очень не оригинален, кому-то подражает и в стиле, и в рифме, и в размере, и при всем том очень много слабых стихов: Как жерновами растирал Амур увесистую гальку и сравнение неважное (в какой мере река может быть похожа на жернова?), и эпитет "увесистую" слабый. |
