Бабульки отказались брать мороженые грибы, но супу наелись как следует. Ели и хвалили Тоню – такую взрослую и умелую. Тоня улыбалась – ведь и маме, и дедушке слушать это было бы тоже очень приятно.

Глава 5 Калиновые серьги

И все-таки ученика Василия Константинова дождались в школе. Появилась в кабинете директора и его мама, которую, к сожалению, Тоне увидеть не удалось. Там, в этом кабинете, как потом рассказала ученикам Ираида Андреевна, мама поклялась, что мальчик ее будет очень примерным, занятия пропускать не станет, выучится, окажется образованным и необычайно культурным – а все потому, что вдруг ощутил страстную тягу к знаниям.

– В последний раз верю, Константинов, учти, – размашисто погрозив пальцем, заявила Ираида Андреевна.

И Вася кротко закивал. После чего директор разрешила ему приступить к занятиям. Он уселся за Тонину парту. Но Ираида Андреевна отрицательно покачала головой:

– Ты куда, голубчик, в восьмой класс, я смотрю, намылился? Нет уж, ты еще шестой не закончил. Так что давай-ка вон туда, к окошку…

И она указала на свободную парту ряда у окна. Пятеро смешливых мальчишек радостно загудели, замахали ему руками. Вася пересел к одному из них.

И все уроки исподтишка смотрел на Тоню, которая старалась не обращать на это внимания.

Потому что и так после уроков он был неизменным гостем их с Машей дома. Втроем они играли, разбирались с хозяйством, телевизор смотрели – дня не хватало. Но часто Константинов Василий пропадал куда-то – и по несколько дней от него не было ни слуху ни духу. В школе в такие моменты его тоже не было. И когда он появлялся после таких отлучек, Тоня ни о чем не спрашивала – а зачем? Он свободный человек, да еще и цыган. Понять их жизнь сложно, а раз сам он не рассказывает, где бывает, значит, и не нужно.

Но каждый раз, прохладным утром выскочив за порог, с радостным ожиданием смотрела вдаль, на кромку леса. Там, на дороге, обычно ждал ее Васька на своем «Муравье». Лугом-полем она добегала, вскакивала в седло позади Василия – и ребята мчались в школу. Когда начинал сыпать осенний частый дождик, Тоня держала над собой и Васькой зонт – и в такие моменты ей было особенно хорошо: спокойно, надежно и весело.

…А осень была в самом разгаре, и уже близки были холода. Облетели деревья, лишь кое-где оставив желто-бурую красоту, опустели и словно затаились поля, холмы и луга. Все чаще солнце пеленалось в тягучие облака, словно тоже собираясь на покой. Глядя через окно на серую даль, Тоня думала, что совсем скоро начнет темнеть с середины дня, станет быстро подступать ночь к их одинокому дому на отшибе. Но ей казалось, что страшно им с Машей не будет. Потому что у них есть Вася. С ним так спокойно и просто! Даже если Васьки не оказывалось рядом, а он мотался где-то по своим цыганским делам, Тоня оставалась в уверенности, что все будет хорошо, потому что если что-то и разладится, Васька приедет – и наведет порядок.

А в хозяйстве и так был порядок – куры не буянили, неслись и слушались, Кузя охранял дом, картошка и прочие запасы лежали себе по местам. Даже Маша перестала бояться оставаться одна – то бабульки к ней иногда приходили, она с ними общалась, а то просто в доме сидела, ждала сестру и своего лучшего друга.

Однажды эти же бабульки пришли серьезными, не шутили, не смеялись, сняли с зеркала черную материю, перекрестились на маленькую старую икону на божнице и, дождавшись из школы Тоню, отправились с девочками на кладбище. Так было положено – в этот день вспомнить об умершем дедушке.

…В последний день октября – было как раз воскресенье, Тоня, закончив с делами, решила, пока солнце не село, оборвать большой куст калины, что рос в обсадке. До него все не доходили руки.