|
То, что ты сказал, — сказано со злобой, с издевкой. Но почему вдруг ты начал испытывать злобу к только что встреченному незнакомому человеку, жертве болезни или катастрофы? Психологически недостоверно. Ты, да и кто угодно, сказал бы примерно следующее: я, животное Коль Кречмар, испытываю некоторое отвращение — это прорывается в мысли подсознательный страх, что я мог бы быть таким же. Но я, человек Коль Кречмар, очень сочувствую тебе, очень хочу поделиться с тобой тем, чего у тебя мало, и, если ты не против, могу, например, помочь перейти улицу.
— Мудрено… — У амебы все просто. Человек — не амеба. Коль вдруг вспомнил про бутерброд. Осторожно положил его на блюдце. Почему-то стало страшно. — Зачем ты говоришь все это? — тихо спросил он. Гийом допил сок. — Просто рассказываю. — Он вдруг улыбнулся, и улыбка была обезоруживающей. — Ты делал доклад, теперь я сделал тебе доклад. Цели едины. Но люди сложнее, а значит, интереснее, а значит, лучше, чем то, на что они долго старались походить. Не надо ничего стесняться… Ладно, я должен встретиться с планетологами и сказать то, что тебе говорил. Насчет дилетантизма. А ты подумай над моим предложением… я имею в виду прогулку к морю. Здесь минут двадцать на скорди. Вечерний заплыв в теплой бухте, на закат… — Он мечтательно закатил глаза и встал. — Там, в умиротворяющей обстановке, могли бы продолжить наши доклады… — Снова улыбнулся и быстро пошел к эскалатору. — Если надумаешь — позвони Ясутоки или мне через часик! Коль уставился на свои руки — руки дрожали. Серьезный разговор, очевидно, все-таки произошел. Теперь еще понять бы, что он значил. Он так и сидел двадцать минут спустя, не притрагиваясь больше ни к еде, ни к питью, глядя на то, как вечерняя дымка окутывает степную гладь внизу и становится тепло-розовым недавно еще голубое небо над манящим горизонтом. Сзади раздались быстрые, легкие шаги. Обернулся. В горле мгновенно пересохло, и тревога забылась. Только подспудно давила душу. Дембель-синдром. Женщина лет двадцати пяти, красивая, как все, стройная, как все, поспешно подошла от эскалатора к его столику, глядя на него неожиданно радостными глазами. — Здравствуй, Коль, — сказала она. Черноволосая. Смуглая. Открытые плечи. И южный вечер за окном. Ну что ей, ведь это же мука… что ей? — Здравствуй, — ответил Коль. — Извини, если помешала, — проговорила она и запнулась. — Мне сказали, Гийом здесь… — неуверенно прибавила она. Ах, Гийом… Конечно, не к нему. — Был, — стараясь не поникнуть хотя бы с виду, ответил Коль. — Мы с ним удрали с дискуссии. Откровенно говоря, я устал там торчать и понимать с пятого на десятое. У нее вдруг потеплели глаза, будто он сказал нечто очень ей приятное. — Посиди со мной, — вырвалось у него. — Что-то мне не по себе. — Она тут же села напротив него, но он для верности дожал: — Гийом обещал вернуться, поговорив с планетологами… А у нее вдруг задрожали губы. Словно он ни за что ни про что назвал ее шлюхой. Но она тут же храбро улыбнулась: — Хорошо, буду ждать. В голове идиотски вертелся стандартный до анекдотности зачин: девушка, мы с вами встречались. Девушка, я вас где-то видел. И вы самая красивая из всех, кого я здесь до сих пор видел… Разговор с Гийомом давил. — Первый раз тебя вижу. Жаль. Она опять чему-то обрадовалась. — Мелькала бы каждый день поблизости, хоть бы глаза порадовались… — Почему? — Ты очень красивая. |
