— Ах да, верно. Как это я забыла? Но тогда она еще не была столь уютной.

— Тогда — еще нет, — вновь вспомнил он о стараниях Кремнева и его разведчиков, взявшихся покровительствовать не столько над майором, сколько над его спасительницей. — Кстати, если там хорошо замаскировать лаз, немцы могут сто раз пройти мимо него, даже не догадываясь, что за простенком кто-то обитает.

— Лейтенант… — начала было Клавдия. Но, запнувшись на полуслове, исправилась: — …бойцы уже подыскали два больших камня. Как раз для такого случая. И чуть разрыли запасной лаз, по которому, в случае опасности, можно уползти в еще более отдаленную, совершенно изолированную выработку. А еще — добыли для меня немецкую винтовку с двадцатью патронами, а вчера притащили автомат.

— Вместо букетика полевых цветов, — сдержанно улыбнулся Андрей. — Щедрость их непомерна. Благо, что такого добра, как трофейные «шмайссеры», на плато пока хватает.

— Вы словно бы осуждаете их.

— Не осуждаю, а ревную.

— Долго же мне пришлось ждать от вас этих слов, — вздохнула Клавдия.

— Правда, ревную слегка.

— Не старайтесь испортить мнение о себе как о кавалере, оно и так убийственно невысокое.

— Слушаю вас, и говорю себе: «А почему бы тебе самому не явиться к учительнице с букетом автоматов или связкой гранат?».

— А действительно: почему бы вам не явиться к учительнице? Хотя бы и со связкой гранат, если уж ни на что иное фантазии не хватает?

— Воспринимаю, как приглашение. Уроки обращения с оружием вы уже тоже получили?

— Конечно. И даже несколько раз выстрелила. На поверхности. В сторону немцев.

— Предвижу, что противник пережил тогда не самые лучшие минуты в своей жизни.

— Подтруниваете, капитан? — капризно обиделась Клавдия.

— Не без этого, уважаемая учительница. Да простится мне.

— Забудьте наконец, что я учительница.

— С чего вдруг?

— Уже хотя бы потому, что здесь — не школа. Да и вы вряд ли подходите даже для вечерника. И потом, судя по всему, это мешает вам свободно общаться со мной. Уважение, страх или по крайней мере опасение перед учительницей сохраняется у каждого из нас с самого детства.

— Божественная мысль. С этого дня напрочь забываю, кто вы по профессии, — пробормотал Беркут, чувствуя, что сон все же одолевает его, несмотря на то, что рядом прекрасная женщина.

Поняв, что капитан продолжает подтрунивать над ней, Клавдия решительно поднялась и направилась к двери.

Беркут поднялся вслед за ней, но, растерявшись, не сразу сообразил, каким образом следует задержать ее у себя.

— Вот именно, капитан, об учительнице следует забыть. Тогда, может быть, вам случится вспомнить, что перед вами просто женщина. Ничуть не хуже некоторых других, причем вы прекрасно знаете, кого я имею в виду, — отчеканила она, с удовольствием хлопнув дверью перед самым носом Беркута.

«А вот и ответ на вопрос "Что привело к тебе сегодня Клавдию? "» — объяснил себе Беркут.

6

Доставив пленного на КП, лейтенант Кремнев устало доложил:

— В ходе операции один немецкий солдат убит, один взят в плен. Наши потери — ефрейтор Арзамасцев».

— Что… «ефрейтор Арзамасцев»? — медленно приподнимался из-за небольшого, из мраморной плиты сооруженного столика Беркут.

— Мы вернулись без него, товарищ капитан.

— Что значит «вернулись без него»? Что это за доклад? Он что убит, ранен, пропал без вести? Куда он девался, этот ваш ефрейтор Арзамасцев? — Пленный унтер-офицер коменданта как будто бы совершенно не интересовал.