Мэй согласно кивнула.

Фреймус без промедления перешел к другим делам:

– Объект готов?

– Да, метаморфоз завершен, – сказала Мэй. – Активация прошла успешно, ее переместили сюда. Я приведу ее.

Мэй Вонг стремительно вышла. Что-то мешало ей, расплывалось в глазах. Она смахнула горячие капли, распахнула двери соседнего зала. На низком ложе, спиной ко входу, сидела девушка в темно-синем медицинском костюме – такие мастер использует для опытных образцов. Руки безвольно лежали на коленях. Белокурые, почти белые волосы волновал ласковый ветер Авалона, втекая в распахнутые окна. Занавеси шелка, поминутно меняющего цвет, трепетали, тянулись в зал плененными птицами, но не могли сорваться со своего насеста.

Эти покои принадлежали кому-то из членов Совета Магуса, Мэй не знала, кому именно – эти трусы сбежали при их появлении.

Девушка обернулась.

– Вставай, – приказала Мэй Вонг, глядя в пустые глаза девушки, как две капли воды похожей на Дженни Далфин. – Идем со мной.

Глава третья

Земли Внешние и земли Скрытые – не два мира, разделенных радужной стеной. Нет разницы между мирами, и радужный барьер – не стена вовсе. Слепы те, кто думает так, – не важно, первые они или люди.

Нет разницы между мирами, потому что это один мир, разделенный волей Видящей, чтобы уберечь от взаимного истребления людей и первых.

Внешние земли без Скрытых – пустая оболочка, мертвая скорлупа, лишенная жизни. Скрытые земли без Внешних – зыбкое ядро, нежное сердце, которое готово развеяться и погибнуть. Внешние земли – тело, Скрытые – дух, воля и сердце, ян и инь, две половины одного целого. Прекрасна жемчужина этого мира, обвивает ее Великий змей полосой радужного пламени.

Унгор, Унгор – имя твое древнее всех, оно звучало, когда вулканы выплескивали расплавленную магму, не остывшую еще кровь Имира, и континенты еще только угадывали, какие им принять очертания.

Ты был рядом, ты видел, как то, что было Имиром, стало просто миром. Даже ты не мог понять тогда, живое ли это существо или просто кипящая тьма, пронизанная первоогнем, когда ты впервые открыл глаза – там, еще в начальной тьме, в холоде Древнего льда, он, она, оно уже было. Менялось, струилось, стремясь к чему-то… к чему? Даже тебе было неведомо.

Ты тянулся к нему, ты звал его, единственного собеседника, но не мог понять его ответов – даже когда он откликался.

Девушка открыла глаза. Холодно, блин. Неудобно. Всю спину отлежала. Лес. Она все еще в лесу, вот уже второй день, и она сходит с ума.

Когда она не спит, в голове шумят мотыльки и Тоби сверлит ее желтыми глазами, как будто пытается заговорить. Когда она спит, ее настигают невообразимые образы, которым и слов-то на английском не подберешь.

Ура! Она вспомнила родной язык. Англия, Англия – это остров, это земля, где она родилась, где ее родители, где дедушка… Марко!

Девушка вскочила. У нее есть дед, его зовут Марко. Седые волнистые волосы, узкое морщинистое лицо, хитрые карие с зеленцой глаза, их ласковое тепло может сменяться твердой сталью. Характер у деда тот еще.

Странное имя для англичанина – но да черт с ним, родственников не выбирают. Он самый замечательный дед на всем белом свете – как он метает в нее ножи, как он орудует пилой или…

Нда. Дорога, которая привела ее к пещере в корнях дуба, явно была увлекательной.

– Черт, черт, черт! – Девушка вскочила, пнула дерево, под которым заночевала. По верхушкам деревьев пробежал шелест, порыв ветра оборвал листву.

Она ни-че-го не помнит. Сколько ей лет? Как ее зовут? Как она выглядит?! В этих ручьях ведь ничего не разглядеть, кроме цвета волос – они у нее белые.