— Наша соседка очень ее любила, — сказала Делла. — Благодаря ей я познакомилась с классикой. — Она умолчала о том, что это произошло только потому, что сквозь тоненькие стены их квартирки было слышно радио миссис Клостерман, и Делла внимательно слушала сначала оперу, а после того, как она заканчивалась, то, что о ней говорили ведущие. — Когда я впервые увидела живое исполнение, — продолжила девушка, утаив, что живое исполнение было трансляцией по каналу Пи-би-эс, а не в театре, — то была потрясена.

На самом деле Делла мечтала изучать музыку в колледже и сделать ее своей профессией. Но колледж для человека из ее среды был чем-то немыслимым, поэтому, окончив школу, она сразу же начала работать кем-то вроде курьера в одной из самых респектабельных брокерских контор на Уолл-стрит. И хотя ей даже удалось дорасти до помощника одного из директоров, времени на колледж так и не нашлось. Зарплаты ей более чем хватало — особенно учитывая условия, в которых она выросла, — и она была довольна тем, как складывалась ее жизнь. По крайней мере, до того момента, как все полетело к черту и она осталась только с Джеффри, который предоставил ей сомнительный приют — и не безвозмездно.

В этот момент заиграла музыка, и свет начал гаснуть. Делла не удержалась и бросила взгляд на своего собеседника, перед тем как они погрузились в темноту. Но как только она заметила, что он пристально смотрит на нее, — а место между ними все еще пустовало, — быстро повернула голову и посмотрела на сцену.

И сразу же попала в мир Мими, Рудольфо и их богемных друзей, полностью забыв обо всем, что окружало ее в реальной жизни. Погружение было таким глубоким, что, когда настало время антракта и свет снова зажегся, ей потребовалось время, чтобы вернуться из Парижа девятнадцатого века в Чикаго двадцать первого. Она глубоко вдохнула и сразу же взглянула в сторону своего соседа. Он смотрел на нее ровно так же, как тогда, когда свет начал гаснуть, словно все первое отделение не отрывал от нее взгляда, вместо того чтобы смотреть на сцену.

Делле снова стало не по себе, и она начала разглядывать публику в зрительном зале. Женщины в роскошных платьях и драгоценностях сами казались драгоценными камнями в оправе зрительного зала «Лирик-оперы». Делла наблюдала, как дамы покидали свои места под руку со спутниками, мужчины склоняли к ним головы, и они смеялись и переговаривались.

На мгновение ее пронзило острое сожаление, что эта ночь не может длиться вечно. Как было бы замечательно проводить вечер так, как сегодня, делать что хочется, не считаясь с тратами, не боясь, что тебя могут увидеть! Делла уже не помнила, когда вообще выходила куда-нибудь вечером. Джеффри держал ее в заточении. Она проводила все свое время, читая книги, смотря фильмы или разглядывая стены — которые, как ни крути, были ее тюрьмой. Пусть там не было решеток и было все необходимое для жизни, Делла все равно чувствовала себя заключенной. Боже мой, да она и была заключенной! И она будет ею до тех пор, пока Джеффри не скажет, что она может идти куда захочет.

Однако и в этом случае ничего хорошего ее не ждет, потому что она понятия не имеет, куда пойдет и что будет делать, когда Джеффри решит, что она больше не нужна. Ей придется все начинать сначала, не имея практически ничего, ровно как тогда, когда она покинула район своего детства.

Эти мысли еще больше убедили Деллу, что ей просто необходимо полностью отдаться наслаждению сегодняшним вечером. Кто знает, что ждет ее впереди — хотя бы через несколько часов.

— И о чем вы думаете теперь?

Она повернулась на звук бархатного баритона, и ее пульс участился, когда она увидела, как он смотрит на нее.