Все, кому посчастливилось добраться до внутреннего замка, в ту страшную ночь, избежали насилия, избиений и участия в развлекательных мероприятиях воинов…, не все правильно восприняли слова арийцев о том, что пытки недостойны мужчины. Кому-то показалось, что им дали ценный совет или общее указание. Не все достаточно хорошо были знакомы с арийцами. В частности, недавно присоединившиеся к ним крестьяне и две наёмные роты. Они, в отличие от крестьян Орхуса, Шеди и воспитанников Домена, не провели с арийцами под боком многие годы.

Арагон, ещё страдавший от ран (именно поэтому он был в стельку пьян и всё время шатался — так не больно и гораздо легче гордиться ранами, полученными в бою), бродил по городу, в поисках домиков ещё никем не разграбленных. Ему не очень везло в разорённом городе. Нашёл здание поприличнее, зашёл в поисках ценностей, а ему половником в лоб. Взвыл от бешенства, прыгнул внутрь с мечом в руках, запнулся, полетел кубарем, снося мебель. Только подниматься стал, а ему по затылку чем-то металлическим. Ариец вскочил, но от ударов всё плыло и мечом махал, как попало, да так махал, что рукоять из пальцев выскользнула. Клинок просвистел по комнате и с треском врезался в дверь. Кто-то пискнул, он услышал топот ног, глаза протёр — пусто. Только задняя дверь хлопнула, и ногу там мельком увидел — нога определённо женская.

— Стой! — Заорал он, кинулся в погоню, но на улице уже никого нет.

Стерев кровь с рассечённого лба, он тяжко вздохнул и вернулся в домик — ах…, такая женщина, а он её упустил. Обидно было ужас. Ведь какая смелость и сила! Она могла бы родить ему сильного, крепкого мальчика, да не одного! Они бы выросли, прошли бы Малый город и несли бы мечи, помня подвиги отца, прославляя его имя, своими победами. Ведь все бы знали, что эти Великие воители — сыновья Арагона…, эх, бывает же, напасть такая случается…

В полном расстройстве, ариец бродил городу, почти не замечая царящий там разгром, не обращал внимания на крики и вопли — перед глазами всё стоит эта миниатюрная ножка, мелькнувшая в просвете закрывающейся двери. Она, наверняка, была Алой. А теперь её поймает какой-нибудь свинопас и…, впрочем, в этом случае, она убьёт его. Прокусит шею, зарежет или расправится как-то иначе…, но всяко ведь бывает. Женщины слабы. Впрочем…

— Ай! — Вскрикнул грузный мужик, в полотняной рубахе. Сел на землю, схватившись двумя руками за челюсть, и стонать стал. Арагон скривившись, добавил пяткой в нос — здесь все жители, женщины. Она справится, если на самом деле Алая. Может быть, однажды, он повстречает её снова. Быть с Алой — Великая честь…, он никогда не удостаивался такой. Почему-то, Алые, как и женщины Тара, предпочитали выбирать других, более сильных, более рослых. Ему пришлось сделать гораздо больше, чем другим, что бы заполучить в жёны, одну из дочерей Тара…

На душе совсем погано стало — его жена, дочь арийского воина, как и его рабыни и другие жёны, все они мертвы. И мёртв Тар. Живы только они — король и несколько его воинов.

В крайне скверном расположении духа он забрёл в проулок, подле стены. Там кто-то хохотал, истошно вопила женщина. Он на автопилоте пошёл на звук. И вскоре увидел любопытную картину. На улицу вынесли тяжёлый стол из ближайшего домика, на стол, животом вниз, положили какую-то молодую женщину — она и кричала.