– Целуйте меня, любите меня, дайте мне чувствовать это. Я люблю вас, люблю вас… любите и вы меня!

Он взял ее к себе на колени, держа ее в своих объятиях. Она обняла его одной рукой и притянула его голову к себе.

– Любовь моя… любовь моя!..

Пламя как бы охватило ее. Любовь жгла ее. Ее поцелуи были требовательны. Она чувствовала, что дает и дает, пока уж ей больше нечего было давать. Все ее существо трепетало от острой мучительной страсти.

Ближе, ближе чувствовала она, как Роберт дрожит под ее прикосновением, как тяжело и прерывисто он дышит, она ощущала, как жгут ее его руки через тонкую ткань платья.

– Пустите меня… – выговорил он, задыхаясь.

Она разняла руки. Он положил ее обратно на кушетку и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Дверь захлопнулась за ним.

ГЛАВА XV

Разлука ослабляет страсти посредственные и усиливает большие. Так ветер тушит свечу и раздувает пламя.

Был уже вечер, когда Тони впервые увидела Уинчес. На минуту красота его подействовала на нее так, как если бы холодная рука легла на ее пылающее сердце, – тихий, светлый мир, унявший ее тревогу.

Она столько слышала о нем от дяди Чарльза много лет назад! В старинном доме есть особое очевидное благородство и очарование. Он гордо простоял долгие годы и видел в своих строгих стенах вновь родившихся и умерших, пережив их. Он стоит, и его невозмутимые каменные стены омываются дождем и обвеваются ветрами, – образец устойчивости в нашем вечно меняющемся мире.

Уинчес был построен в пятнадцатом веке, и его крыши и высокие трубы еще до сих пор были бодрыми свидетелями его возникновения.

Вязы по обеим сторонам были посажены еще в те времена.

Тони смотрела на все любящими глазами. Чувство хозяйской гордости сказалось в ней, она имела право на эти места, здесь рождались и умирали ее предки, здесь когда-то жил ее отец.

– Это место нуждается в людях, – сказал Фэйн. – Знаете, тетя Гетти, я пригласил кое-кого из товарищей на ближайшее время – Десанжа с сестрой и молодого Уордена. – Он любил проявлять свои недавно приобретенные права хозяина и вежливо водил Тони повсюду. – Здесь было убежище дяди Чарльза, – сказал он, открывая дверь.

– Пожалуйста, не показывай мне, – прервала его Тони, – я побываю здесь после, одна.

– Как тебе угодно. Здесь картинная галерея, вот один – точный мой портрет. Смотри!

– Как ты глуп, Фэйн!

Он посмотрел на нее с сердитым изумлением:

– Убей меня Бог, если я понимаю, чего ты хочешь. Казалось бы, нет ничего странного в том, чтобы показать портрет своей собственной сестре. Смотри на них сама, если хочешь. Мне, во всяком случае, нужно быть на ферме.

Тони уселась на большой подоконник. В галерее было очень тихо: она помещалась в нежилой части дома. Внизу расстилался сад и парк – блестящее пятно красок и теней на залитом солнцем фоне.

Она откинулась назад и закрыла глаза.

Тяжелая физическая усталость охватила ее. Она не спала всю ночь, переживала снова и снова всю сцену с Робертом.

Так это была любовь – это ужасное томление и постоянная боль, это бешеное желание давать и давать?

Куда уехал Роберт, она не знала. Она постарается узнать его адрес у Фэйна.

То, что человек, которого она любила, был женат, не представляло ничего значительного.