– Спешишь?

– Очень спешу, – признался Оби‑Ван.

– Избранный не у себя? – в голосе магистра слышалось как уважение, так и ирония. Этот тон он особенно любил.

– Я знаю, где он сейчас, магистр Винду. Я нашел его инструменты, его верстак.

– Он что, не просто строит дроидов, которые нужны нам, как банте пятая нога?

– Нет, магистр, – ответил Оби‑Ван.

– Так вот, о мальчике… – начал Мэйс.

– Магистр, когда будет время.

– Конечно, – согласился Мэйс. – Найди его. Потом нам нужно поговорить, и. .. я хочу, чтобы он выслушал меня.

– Конечно, магистр! – Оби‑Ван Кеноби не стал скрывать спешки.

Лишь немногие были способны скрыть свои намерения от магистра Винду.

Мэйс улыбнулся.

– Он принесет тебе мудрость, – выкрикнул он вслед Оби‑Вану, который уже несся к турболифту, ведущему на верхний транспортный выход Ордена.

Оби‑Вана эта подколка не задела. Он был согласен с этим. Мудрость, точно. Или сумасшествие. Это же просто смешно – джедаю не было покоя от собственного неуемного падавана. Но Анакин не был заурядным падаваном. Он был завещан ОбиВану любимым учителем Куай‑Гон Джинном.

Йода изложил суть дела Оби‑Вану несколько месяцев назад, когда они сидели в его маленькой комнатке с низким потолком у тлеющей углями жаровни, пекли вкусные батончики кыша и сочный вурр. Йода собирался покинуть Корускант по делам, Оби‑Вана не касавшимся. Он выдержал невыносимо томительную паузу и сказал, словно гвоздь вбил: – С интересной проблемой столкнулся ты, Оби‑Ван Кеноби, как и все мы.

Оби‑Ван удивленно наклонил голову и вежливо заметил, что у него в последнее время проблем не было и новых не намечалось.

– Оставил нам Куай‑Гон Избранного, но не проверен он, полон страхов, и тебе его спасать. А если ты не спасешь его…

Йода больше ничего не сказал Оби‑Вану про Анакина. Слова магистра эхом звучали в голове у Оби‑Вана, пока он мчался в экспресс‑такси на окраины сенаторского района. Летел он туда считанные минуты, прорезаясь сквозь поток более медленных флаеров, часто перестраиваясь из уровня в уровень.

Но Оби‑Вану казалось, что он движется слишком медленно.

***

Яма была два километра в ширину и три в глубину, считая от последнего ускорительного щита до темного дна. Этот старый служебный тоннель вел ко второму ускорительному щиту. Задрав голову, Анакин посмотрел на первый щит – огромный купол с проделанными в нем через равные промежутки отверстиями. Это так напоминало перевернутый дуршлаг на кухне у Шми… Однако каждая дырка этого «дуршлага» была диаметром десять метров. Сотни лучей света освещали темный тоннель, и по ним, как по солнечным часам, можно было определить время там, наверху, в остальном мире. Сейчас солнце уже клонилось к закату.

Всего на Корусканте было более пяти тысяч таких мусорных ям. Городпланета производил триллионы тонн мусора в час. Отходы, которые слишком опасно было перерабатывать – старые термоядерные реакторы, поломанные сердечники гипердрайвов и тысячи других побочных продуктов этого процветающего высокотехнологичного мира, – доставлялись в районную мусорную яму. Здесь опасные отходы запечатывались в металлические контейнеры, которые по магнитным рельсам доставлялись к огромной пушке, расположенной под нижним экраном. Каждые пять секунд пушка давала залп контейнерами с мусором. Экраны корректировали траекторию, выплевывая их сквозь отверстия, попутно придавая еще больший разгон при помощи луча захвата. Так мусор оказывался на специально отведенных для этого орбитах вокруг Корусканта.

Час за часом корабли‑мусорщики подбирали контейнеры и перевозили на дальние луны.