— Весьма странно, — сказал Каррен, а затем до него дошло. — Вы хотите сказать, что сами сконструировали этого робота?

Он опустил взгляд и посмотрел на робопса, описывающего круги возле его ног. Внезапно робопес показался ему таким жалким и никчемным.

— Разумеется, — весело ответил Дженнертон. — Ведь из того, что я сказал, когда был у вас в гостях, вы ведь не могли сделать вывод, что я стану покупать робота, верно? Нет, я сам сконструировал его. Это заняло несколько недель. Зато теперь я горжусь им.

— Есть чем, — пробормотал Каррен, глядя на своего робопса. — Я очень, очень завидую вам.

— Да к чему завидовать? — небрежно спросил Дженнертон. — Нужно было лишь хорошенько потрудиться, приложить, так сказать, руки. Технологии в наше время вообще плевое дело. Но мы что-то заболтались. Хотите выпить? Робот сварганит вам та-акой коктейль...

Каррен уныло смотрел на своего робопса, чувствуя в груди лишь опустошение. Он шел к Дженнертону чуть не лопаясь от гордости, но после того как Дженнертон описал, на что способен его рободворецкий, Каррену и его игрушке оставалось лишь убраться домой, поджав хвосты.

Неполноценный.

Каррен понял, что не может избавиться от этого слова. Оно буквально преследовало его. Он стал замечать, как часто остальные работники конторы, где он трудился, разговаривают о различных устройствах и приспособлениях, причем они рассказывали о своих проектах так просто и доходчиво, что Каррен стал остро ощущать собственную неспособность к механике. И везде маячила огромная фигура Дженнертона, напоминая ему о его неполноценности.

Весь мир стал казаться ему одним гигантским «Сделай сам», в который были вовлечены все, кроме него. В то время как он в блаженном неведении покупал готовые посудомоечные машины и солидопроекторы, все проводили вечера над созданием чего-то из бесчисленных наборов «Сделай сам».

Каррен принялся изучать различные технические пособия, понавыписывал журналов по механике и не возвращался домой без груды упаковок с различными деталями. Где-то в глубине души ему было весело и страшно от хобби, которым его вынудил заниматься Дженнертон, но теперь Каррен чувствовал, что будет вечно носить на себе клеймо изгоя, если только не...

Это было — как там сказал Дженнертон? — право первой ночи. Сделай сам. Это был единственный оставшийся человеку способ поддерживать чувство собственного достоинства.

Каррен начал по вечерам пропадать на различных семинарах и возвращался домой за полночь, да и тогда сразу же шел в свою мастерскую в подвале.

Электронная мышеловка.

Скворечник с паровым отоплением.

Разборное каноэ для летнего пешеходного туризма.

Чудовищный книжный шкаф со встроенным устройством, удаляющим пыль.

Двенадцатиструнная гитара.

Каждую новую штуковину Каррен с гордостью показывал своей жене, а потом заманивал в гости Дженнертона, чтобы произвести на него впечатление. Но этого ему никогда не удавалось.

У удаляющего пыль книжного шкафа была тенденция глотать порой вместе с пылью и парочку книг.

— Да разве это имеет значение? — протестовал Каррен. — Ну что такое книга-другая?

Но Дженнертон легко исправлял это парой движений плоскогубцами, а Каррен мысленно рвал на себе волосы.

Затем что-то случилось с детектором электронной мышеловки, и она по ошибке схватила робопса, вызвав серьезные необратимые изменения в нервных системах обоих роботов. Пришел Дженнертон. Весело улыбаясь, разъединил бедолаг и исправил поломку, одновременно объясняя Каррену, точнее, Неудачнику Каррену, как он теперь себя называл, а то и просто Неудачнику, что нужно делать, чтобы избежать подобных случайностей.

Хелен теперь стала частенько жаловаться и на Неудачника Каррена, и на высокомерное, снисходительное поведение Дженнертона.