Ее статью в «Трудах по прикладной ботанике» заметил сам Николай Иванович Вавилов и написал ей такое хорошее, доброе письмо, что у нее дух захватило.

 

Вавилов организовывал в Ленинграде Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур — научный центр мирового масштаба. Под Ленинградом, на Кавказе, Кубани, в Воронеже ученым передаются опытные станции — тысячи десятин отличной земли, где можно развернуть селекционную, генетическую, интродукционную работу. И Вавилов предлагал ей, девчонке только что со студенческой скамьи, работать вместе с ним. И все только потому, что он нашел ее статью «столь серьезной, глубокой и эрудированной».

 

«Я долго не мог поверить, что такая статья написана студенткой, — писал он ей. — Если вы не растеряете своей веры в науку, в людей, в свое призвание, вы станете крупным ученым. Я верю в вас!»

 

А профессор Прянишников, любимой ученицей которого она была, оставлял ее при кафедре земледелия.

 

Однако Рената отказалась от всех блестящих предложений. Ее интересовало лишь одно: самое принципиальное переустройство русского земледелия на основах науки. И она хотела быть там, где развернется битва за науку земледелия, — в деревне… А раз в деревне, то в родном Рождественском. Скрепя сердце академик отпустил ее.

 

Рената шла по дороге и читала наизусть свое последнее стихотворение. Она писала стихи, и это была ее дорогая тайна.

 

И запахи Земли, и рои почек клейких,

И город, затопленный синевой…

Студенты с книжками… на парковой скамейке

Зубрят к экзаменам среди зеленых хвои.

Фиалки на углах, гудки такси блестящих.

Воркуют голуби под крышею крутой.

И гроздья пышные шаров летящих —

  пунцовый,

     желтый,

         красный,

             голубой.

И чей-то смех, игра детей на тротуаре,

И рокот самолета в небесах.

И сводки радио вслед за мажором арий.

И улиц караван плывет на парусах.

А там, где у реки, от пут освобожденной,

Ремонтных мастерских и труб ревущих строй,

Там в доках солнечных, в лесах нагроможденных

Теснятся корабли и словно рвутся в бой.

Апрель… и дни летят,

Как жаворонки к солнцу…

 

Дубовая роща встретила ее прохладой и тенью — рукотворная дубрава, созданная отцом и его учениками. Под ногами шуршали опавшие листья. Рената перестала декламировать и замедлила шаг. Потом и совсем остановилась в недоумении. Стало очень тихо, только где-то рядом невидимый ручеек журчал в ложбине. Но… здесь должен быть глубокий, заросший осинником, бурьяном и крапивой овраг. Оврага не было. А дубы почему-то были старые, чуть ли не столетние.

 

В марте, когда она приезжала на побывку домой, деревья стояли совсем тонкие. А теперь эти слабенькие дубки превратились в мощные дубы.

 

Что-то было не так… Озадаченная девушка провела рукой по серой шероховатой коре. Кора была теплая на ощупь, живая. Стройные мощные стволы, словно колонны, поднимались ввысь, густые раскидистые кроны заслоняли небо.

 

— Это не наши дубки, — в раздумье произнесла Рената и пошла, все ускоряя и ускоряя шаг.

 

Она вздохнула с облегчением, выйдя из заколдованной рощи. Опять пошли ржаные поля.

 

«Как пустынна дорога, — подумала Рената, — куда все подевались? Время жатвы, а никого нет в поле».