Лоренцен чувствовал, как в нем растет напряжение по мере того, как позади оставались километры пути. Еще несколько дней и тогда — ответ? Или новые вопросы?

Смерть настигла их снова прежде, чем закончилось их путешествие.

Прилив обрушился на них на исходе дня, когда они уперлись в скалы, обрывающиеся отвесно прямо в море.

Угловатые и сглаженные волнами камни, наполовину погрузившиеся в песок, образовали невысокую стену на пути отряда. За ней берег изгибался длинной и узкой петлей, окаймляя залив, ограниченный утесом десятиметровой высоты. Вода в заливе была проколота зубьями скал, разрывающих его поверхность; устье залива в километре от берега белело от бушующих на линии рифов волн.

Лоренцен остановился на вершине стены, неуверенно глядя вперед, на узкую полоску песка.

— Во время прилива этот песок заливается водой, — сказал он. — А прилив приближается.

— Не очень быстро, — сказал Джаммас-луджиль. — Нам понадобится не более получаса, чтобы перейти этот залив, мы даже не замочим ног. Пошли!

Он спрыгнул вниз на песок. Лоренцен пожал плечами и последовал за ним. Рорванцы шли впереди, двигаясь с грацией, которая уже стала привычной за прошедшие недели.

Они были на полпути, прижимаясь к подножию скалистого берега, когда море ворвалось в залив.

Лоренцен увидел, как белый занавес внезапно вырос над рифами. Гул прибоя внезапно превратился в ревущую канонаду. Лоренцен отпрыгнул назад и побежал вдоль берега.

Волна приближалась с бешеной скоростью. Лоренцен закричал, когда ее ледяные зубы сомкнулись вокруг его колен. Вторая волна шла за первой в зеленой и белой ярости, брызжа пеной ему в лицо, и море захватило его по горло. Он упал, вода сомкнулась над его головой. Лоренцен поднялся, и тут, как ему показалось, кто-то сбил его с ног.

Барахтаясь в воде, он сопротивлялся изо всех сил, но море уже схватило его. Сапоги отяжелели и тянули вниз. Вода проглотила и выплюнула его; гребень прибоя понес его к кромке скал.

Ухватившись за что-то в пенящейся воде, Лоренцен осмотрелся полуослепшими глазами. Впереди возвышался утес. Лоренцен старался удержаться над водой. На миг он увидел рорванца, борющегося с волной, услышал предсмертный крик, и море вновь обрушилось, увлекая Лоренцена с собой.

Вверх… вниз… взмах, толчок, доплыть… Скользкий камень не держится в руках. Волна потащила его и снова бросила обратно — на скалы. Лоренцен обхватил что-то руками и повис.

Вода шумела вокруг него, он не мог видеть, чувствовать и даже думать, он держался за что-то и был слеп, глух и нем — полуживой — только воля к жизни удерживала его здесь.

Потом все кончилось, вода с ревом отступила. Лоренцен почувствовал, что хватка ослабла и стал карабкаться вверх, цепляясь за камни. Пока он делал это, море вернулось, но он успел опередить его. Волна потянулась за ним, но Лоренцен уже был наверху. Почти в истерике, он рванулся от волны и рухнул в траву, куда уже не достигала вода.

Он лежал совершенно неподвижно.

Постепенно к нему вернулись силы и сознание. Он огляделся. Ветер бросал ему в лицо остро пахнущую пену, шум моря заглушал его свист. Но здесь были и остальные, они безмолвно стояли рядом и смотрели друг на друга. В глазах людей и рорванцев читался ужас.

Наконец они пересчитали уцелевших. Не хватало Джаммас-луджиля, Аласву и Янвусаррана. Силиш застонал, и это прозвучало совсем, как человеческое выражение горя. Лоренцен почувствовал боль.

— Давайте посмотрим вокруг, — Эйвери говорил громко, но в гневном шуме моря слова доносились, как шепот. — Они может быть… живы… где-нибудь.

Начинался отлив, Фон Остен вскарабкался на стену и осмотрел залив.