— Болтовня, — оборвал его Пелл. — При желании я мог бы быть таким же взволнованным, как и ты. Но я изучал историю и литературу, а также архитектуру и множество других вещей. Только для того, чтобы как-то уравновесить работу психологом. В дорической колонне куда больше совершенства, чем в тебе.

— Да, но зато я могу сделать дорическую колонну.

— Ты можешь сделать и сортир за домом. В этом вся суть. С одинаковым успехом ты можешь сделать и то и другое. — Он рассмеялся. — «Я не люблю человечество… мне не нравится его рожа».

— Кто это сказал?

— Парень по имени Нэш. Ты никогда о нем не слышал. Дело в том, что я трудный человек, Бен. Если кто-то хочет, чтобы я его полюбил, он должен сначала доказать, что заслуживает этого. Это немногим удается.

— Философия, — фыркнул Дю Броз и уронил карточку. Что это такое? «Деформация неба, проявляющаяся в возрасте двадцати лет…»

— Группа случаев, которые я исследовал, — ответил Пелл. — К сожалению, работа эта имеет чисто академическую ценность. Нет, это не философия; меня не волнует ничто из того, что ужасает людей в этом скопище. У людей нет чувства селективного отбора, ови утратили его, отказавшись от инстинкта в пользу интеллекта, и до сих пор не научились дисциплинировать свои творческие силы. Даже птица может свить гнездо, которое будет настоящей жемчужиной строительной инженерии.

— Это тупик.

— К птицам я тоже подхожу критически, — признался Пелл. — На мой вкус в них слишком много от пресмыкающихся. Но люди… через какие-нибудь пятьдесят тысяч или в три раза больше лет люди, возможно, научатся искусству селективного отбора. Выиграют от этого все. Но сегодня род человеческий бредет сквозь трясину, и я разочарован.

— И что это доказывает? — раздраженно спросил Дю Броз.

— Мой эготизм «Эготизм — преувеличенное представление о себе и своем значении.», — рассмеялся Пелл. — А заодно объясняет, почему эта конкретная опасность не сбивает меня с толку.

Однако, подумал Дю Броз, это не объясняет, почему Пелла не волнует опасность, грозящая директору. Камерон — его ближайший друг, этих двух мужчин соединяет теплая нить симпатии. Ассистент имеет в виду что-то еще, какую-то тайную силу, железную дисциплину, позволяющую ему сохранять равновесие.

Дю Броз толком не знал Пелла. Он восхищался им и верил ему, но никогда не пытался вторгаться в глубоко скрытую сферу его личности, которую Пелл маскировал беззаботной развязностью. Ходило множество слухов — скандальных даже в эти аморальные времена — о личной жизни Сета Пелла…

— Гммм, — буркнул ассистент. — Неплохая проблема. Каждый, работавший над этим уравнением, выказывает признаки переутомления или сходит с ума. Если — именно в этом и заключается зацепка — если не может переложить ответственность на другого. Враг сбрасывает бомбы, проходящие сквозь силовые поля. Несколько из них взорвалось, но большинство — нет. На здоровый разум эта штука не имеет права действовать. В ее состав входит подсистема, которая не может работать вместе с другой конструктивной подсистемой. Сошли с ума уже двенадцать специалистов различных отраслей, а двое склонных к самоубийству покончили с собой. Некий Пастор — он физик утверждает, что через несколько дней получит решение уравнения, но проверить это в данный момент невозможно. И так далее, и тому подобное. Нам придется провести несколько личных бесед. Наша задача — сбор данных и их корреляция. Включая и тот факт, что один из членов уравнения касается способа нейтрализации силы тяжести.

Дю Броз уже закончил раскладывать карточки и теперь сидел, машинально играя ими.