— А какое оборудование… Пелл рассмеялся.

— Оно нам ни к чему. На несколько часов мы станем любопытными экстравертами. Я вижу, у тебя тяжелый случай гипертонии, Крепкий Сон ее не излечит. Если бы я велел тебе принять «Глупого Джека», ты сделал бы это, но по-прежнему испытывал бы подсознательное беспокойство. А так ты сможешь расслабиться, потому что я твой начальник, и ответственность ложится на меня.

— Но… послушай, Сет…

— Сегодня вечером тебя ждет тяжелое испытание, — прервал его Пелл. А завтра мы оба спятим.

Только вертолет мог приземлиться в этой самой высокой части Скалистых Гор. Вершина ввинчивалась в небо, в разреженной атмосфере ярко светили даже слабые звезды. Полоса Млечного Пути уходила к восточному горизонту, в направлении Вайомиига; челюсти Дю Броза судорожно сжимались от пронизывающего, холодного ветра. Потом силовое поле вновь поднялось, закрыв небо застывшим куполом тихо потрескивающего света.

Под силовым полем дом напоминал высокогорную базу, крутые скаты крыши были обязательны в местах, где глубина снега измеряется метрами. Сейчас снега не было, и под ногами Дю Броза хрустела голая земля. Они с Пеллом подошли к крыльцу и вскоре уже стояли в огромной комнате, спроектированной, по-видимому, дальтоником. В ней словно смешались сразу несколько интерьеров: под старым гобеленом стояла софа эпохи Людовика XIV, а обтекаемая «Птица в пространстве» Брынкуша присела на мраморный викторианский пьедестал. Восточные ковры резко контрастировали с медвежьими шкурами, разостланными на полу, и головами охотничьих трофеев на стене. Одну стену комнаты целиком занимал сегментный проекционный экран, под ним стояла аппаратура Сказочной Страны и пульт управления, один из самых сложных, какие приходилось видеть Дю Брозу.

— Интересно, это сам Пастор обставлял эту квартиру? — негромко спросил Дю Броз.

— Разумеется, — произнес голос за его спиной. — Точно так, как давно хотел. Некоторых это ужасает. Вы нормально сели? Восходящие потоки здесь довольно коварны.

— Мы справились, — ответил Пелл. Дю Броз разглядывал похожего на гнома человечка со сморщенным лицом Щелкунчика. Доктор Эмиль Пастор тоже смотрел на него сквозь толстые стекла очков.

— Ах, это вы, — воскликнул он. — Я забыл вашу фамилию…

— Дю Броз. Бен Дю Броз. Мы встречались с доктором Пастором в санатории, он изучал пациента номер Эм-двести четыре. Того, который левитирует.

— Левитирует! — фыркнул Пастор, надув щеки. — Вы не знаете даже половины всего. Я уже разобрался, над каким членом уравнения он работал. Нечто великолепное, чистая символическая логика с одним исключением. Точнее, с двумя. Если вы полностью нейтрализуете гравитацию, центробежная сила выбросит вас по касательной в космос. Верно? Но Эм-двести четвертый просто висит в воздухе. Согласно его расчетам, проведенным на основании этого уравнения, это теоретически возможно. Достаточно только подставить произвольные значения орбитальной скорости Земли и силы, необходимой для выведения тела за пределы гравитационного воздействия Земли.

— Произвольные значения? — переспросил Дю Броз.

— Разумеется. На самом же деле это постоянные. Величина первой составляет одиннадцать и шесть километра в секунду, а второй — шесть миллионов килограммометров. Уравнение утверждает, что достаточно удалиться всего на десять километров от Земли, чтобы освободиться от гравитации, и тогда первую постоянную можно игнорировать.