Зато это прекрасно видел сотник Драгомил, все время их беседы державший шамхала на прицеле…

9. ПЕРЕГОВОРЫ

            Утром, преодолев долгий, тяжелый путь по раскисшей глине, и окончательно измотав лошадей, не привыкших ходить в обозе (все же это были боевые кони, а не обозные битюги), пришли повозки с раненными.

            В селении сразу началась суета, связанная с размещением раненных и оказанием им помощи: многие нуждались в срочном оперативном  вмешательстве. Уже к полудню доктор полка и три фельдшера буквально валились с ног, а  работа была выполнена едва на треть.

            В этот момент, когда практически весь казачий стан представлял собой огромный лазарет, и явился на переговоры шамхал Тарковский с делегацией.

            Его острые глазки мгновенно оценили ситуацию и возможность выгодных «торгов» с русскими. Обремененные таким количеством раненных, которыми были забиты все более-менее приспособленные для жилья сакли и навесы,  казаки и егеря не могли оказать серьезного сопротивления,  поскольку в случае нападения горцев все усилии вынуждены будут направить на защиту раненных.

           Шамхал переглянулся со своими амирами, и те понимающе закивали головами.

           Но когда на встречу с парламентерами вышли полковник Зырянский и сотники Драгомил и Осычный, шамхал был само почтение, и глаза его просто излучали сострадание.

           - Вах, какое горе, сколько раненных, - залопотал он, прихлопнув пухлыми ладошками. – Даже наши ночные потери не идут ни в какое сравнение с тем горем, которое постигло вас! Я думаю, господин полковник, что Вам сейчас не до переговоров, и мы вынуждены откланяться, чтоб не занимать Ваше драгоценное время, столь необходимое сейчас для поддержки Ваших умирающих солдат.

           - Я благодарю Вас за высказанные соболезнования, - ответил Зырянский, - но все же прошу пройти в штаб и провести переговоры, как и было договорено.

           - Что ж, воля Ваша! – промямлил шамхал и, кивнув свите, отправился за полковником.

           Амир хиджретов Караташ еще ранним утром предложил шамхалу атаковать лагерь урусов. Его разведчики засекли обоз еще на подходе к селению, но не стали нападать на него ввиду своей малочисленности: их всего-то было трое. Они быстро вернулись в лагерь и доложили о прибытии обоза с раненными Караташу. Амир хиджретов, потерявший во время взрыва две трети своих воинов, кипел злобой и ненавистью, но, тем не менее, его предложение было разумным – русские, занятые выгрузкой и размещением раненных, представляли сейчас легкую добычу. Он не понимал, чего хотела добиться эта «хитрая  старая лиса» шамхал от русских путем переговоров, если у них была реальная возможность атаковать и уже сегодня диктовать свои условия с позиции силы.

            А шамхал не  просто боялся принимать острые решения. Были на то очень серьезные причины, о которых он не мог распространяться в разговорах со своими амирами. Он сейчас находился, как бы между трех огней, каждый из которых в случае пожара мог уничтожить весь Дагестан. Совсем рядом было войско персов, стоящее у стен Баку. И в последний свой визит к шамхалу принц Кара-Мурза недвусмысленно намекнул, что видит Дагестан в числе своих владений.