Несколько стражей, находившихся на постах во дворе, и охранявших покой своего владетеля, упали, сраженные брошенными с горы дротиками, не успев даже поднять головы.

           А неизвестные воины уже хозяйничали в помещениях стражи. Они беспощадно убивали всех, кто пытался схватиться за саблю или самопал, и, прижав к стенам, вязали ремнями из сыромятной кожи тех, кто не оказывал сопротивления.

25. ЗАХВАТ ДВОРЦА ШАМХАЛА

           Брошенный, как куль с овсом, на широкий диван в просторной зале Мехти-хан сидел ни жив, ни мертв. Он сразу понял, что на дворец напали казаки, но все еще надеялся и ждал, что более ста нукеров его личной охраны вот-вот придут ему на помощь.

           Однако быстрота, с которой казаки задернули все тяжелые бархатные шторы и развели по комнатам его жен с малыми детьми, остающуюся на ночь во дворце прислугу и учителей, оставив рядом с его диваном только пятерых подростков – старших детей, и то, что казаки делали свое дело совершенно бесшумно, оставляло все меньше надежд на какую-то помощь. И очень скоро шамхал понял, что надеяться больше не стоит – он и его старшие сыновья стали аманатами.

           С нижнего яруса, где располагалась стража, по-прежнему не доносилось ни звука.

 А казаки, разведя всех по комнатам и выставив около каждой из них охрану, вдруг разом исчезли.

           Мальчики стояли, потупив головы, и только Сулейман иногда искоса посматривал на притихшего отца, который совсем недавно был таким грозным и сильным, а теперь сидел на обитом дорогим китайским бархатом диване оплывший, как сгоревшая свеча. В душе отрока бушевала буря – он впервые видел отца поверженным и не предполагал, что в минуту смертельной опасности он окажется таким жалким.

           Полог из такого же бархата, каким обиты были все кушетки, кресла и диваны в зале, закрывавший выход во внутренний двор, вдруг резко откинулся, и в залу вошел высокий широкоплечий казак. Он был одет так же, как все его воины, но что-то сразу подсказало шамхалу, что этот человек – вершитель его судьбы.

           Казак подошел к дивану, и Мехти-хан смог рассмотреть его в колеблющемся от легкого ветерка свете свечей (все большие светильники казаки погасили). Он был, пожалуй, одного возраста с шамхалом – лет сорока пяти, его слегка вьющийся, закинутый за ухо и лежащий на левом плече чуб был совершенно седым. Такие же седые пышные  усы свисали ниже квадратного подбородка. Серые умные глаза с прищуром смотрели в лицо Мехти-хану. Шамхал попытался подняться, но ноги не повиновались ему, и казак положил ему руку на плечо, вдавив его тело в подушки дивана.

           - Сиди, шамхал, не дергайся, - с улыбкой сказал казак. – Надеюсь, ты понимаешь, что произошло?

           Мехти-хан только кивнул головой в ответ, не в силах вымолвить ни слова.

           - С сего часа ты и твои сыновья становитеся аманатами.